Магистра дьявольского культа тред - 235

[Замдежурного]

Магистра дьявольского культа/Mo Dao Zu Shi тред.

ОСТОРОЖНО! ЗОНА, ПОЛНАЯ СПОЙЛЕРОВ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЙ И КАТА!

Канон:

новелла (рус.)

новелла (рус.): YNT 1, 2, с изобр.; альтерн. перевод вк, гуглдок |

новелла (англ.)

новелла (англ.), первая ред. (англ.) |

новелла (кит.)

новелла (кит.) (.txt), первая ред. (кит.) | новелла (индонез.) | новелла (экстры) | дунхуа (аниме) |

оф. блог дунхуа

оф. блог дунхуа: профиль, лента |

аудиодрама

аудиодрама: Shanina&Origa: ВК,

яндекс.диск

яндекс.диск: 1 сезон, 2 сезон, экстры; YNT: ВК, рутьюб |

маньхуа

маньхуа, сингл (54-я гл.), сингл (117-я гл.) |

дорама

дорама, яндекс.диск (рус. саб): YNT , Libertas; здесь можно скачать равку дорамы в качестве до 720-1080 + софт ансаб, здесь — с англо хардсабом | оф. блог дорамы
Cпойлеры: главсоо, YNT, 95-я гл. (рус.) | сборный пост всего на англофоруме: 1, 2 | некоторые более поздние главы + допы (англ.): 1, 2, 3, 95-я гл., 100-я гл., 111-я гл., 112-я гл. | cпойлеры + допы (индонез.)

Фандом: главсоо | обзоры | архив дежуркотворчества | анкеты | рисовалка | ВК YouNet Translate | ВК FSG Libertas | ВК фан-группа 1 | ВК фан-группа 2 | дискорд | телеграм | лента «mo dao zu shi» | лента «магистр дьявольского культа»

Матчасть: вики (англ.) | таблица имен | путеводитель по китайскому имени | интервью от 06.03.2016 + послесловие + факты от автора | cловарь терминов | описание персонажей + схема | оф. карточки персонажей | мастер-пост матчасти | китайская матчасть | онлайн-переводчик в Палладия

Фесты: фест по заявкам | Mo Dao Zu Shi Fest MZDS-фест | MDZS-kink (кинк-фест) |

Mdzs-Wars

Mdzs-Wars: Небесные покровители (персонажный фест) | Совет кланов (клановый фест) |mini OTP wars (пейринговый фест) |

ЗФБ-2019

ЗФБ-2019: WTF NieLan MDZS 2019, WTF MoDaoZuShi 2019 (Комбат), WTF Mo Dao Zu Shi 2019 (Баттл), WTF SongXiao MDZS 2019 (внеконкурс) |

ФБ-2019

ФБ-2019: fandom Mo Xiang Tong Xiu novels 2019, fandom MDZS villains 2019, fandom MXTX Longhaired & Co 2019 |

ЗФБ-2020

ЗФБ-2020: WTF Danmei Novels 2020 (внеконкурс), WTF RPS The Untamed Cast 2020, WTF Jin Guangyao 2020, WTF Jiang Cheng & Jin Ling 2020, WTF MXTX Whatever 2020, WTF MXTX and Triple Cultivation 2020, WTF MXTXvillainsAndCo 2020, WTF Wangxian 2020 (внеконкурс) |

ФБ-2020

ФБ-2020: Fandom MXTX Novels 2020 (SFB на дайри), fandomWei Wuxian and Co 2020 (АО3), fandom MXTX and Multicultivation 2020 (АО3), fandom Jin Guangyao 2020 (АО3), fandom MXTX Longhaired 2020 (АО3), fandom Box of Chinese 2020 (АО3) |

ЗФБ 2021

WTF MXTX and Multicultivation 2021 | WTF Modao Dezhurka 2021 | WTF Jin Guangyao 2021 | WTF Modao Zushi 2021 | WTF MXTX Whatever 2021 | WTF Box of Chinese 2021 | Порно-марафон на AO3

Прочее: тред «Системы для главного злодея» | тред «Благословения небожителей» | тред РПС по дораме | Сборный тред для новелл Мосян Тунсю и прочей китайщины
словарь терминов сянься
на период реорганизации шапки треда , разделы: F.A.Q. треда магистра, Разные подробности в дунхуа, Актеры озвучивания дунхуа, Левая китайщина на почитать, Карточки персонажей от Оф.блога дунхуа (с допол. про флейту ЛХ), доступны в треде-65 pravdoruboklon.diary.ru/p217082040.htm?from=0
Ссылка на гуглдок дежуркотворчества

Предыдущие треды: 1, 2, 3,

...

4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114, 115, 116, 117, 118, 119, 120, 121, 122, 123, 124, 125, 126, 127, 128, 129, 130, 131, 132, 133, 134, 135, 136, 137, 138, 139, 140, 141, 142, 143, 144, 145, 146, 147, 148, 149, 150, 151, 152, 153, 154, 155, 156, 157, 158, 159, 160, 161, 162, 163, 164, 165, 166, 167, 168, 169, 170, 171, 172, 173, 174, 175, 176, 177, 178, 179, 180, 181, 182, 183, 184, 185, 186, 187, 188, 189, 190, 191, 192, 193, 194, 195, 196, 197, 198, 199, 201, 200, 202, 203, 204, 205, 206, 207, 208, 209, 210, 211, 212, 213, 214, 215, 216, 217, 218, 219, 220, 221, 222, 223, 224, 225, 226, 227, 228, 229, 230, 231, 232, 233, 234.

Вопрос: Что анонам запомнилось на этой ЗФБ?

1. Бывшие ВИ-тим: кинковые подвалы ПЛ, неебанный Яо, межреберный секс, бордельный ВИ, "собери дорогого друга"		34	(19.43%)
2. Дежурка: ЛХ-извращенец, ЦФМ-педофил, идеальный гет ЦЧ/ХС, невиноватый ЦГШ, слизне-порно, НХС на золотом мече		33	(18.86%)
3. Основная: великий писатель СЯ, драма инженерной графики, сияющий Вжух, доминантка-ЮЦЮ, Ланепауки		27	(15.43%)
4. Хаос и баланс: у НМЦ встал в гробу, нецест и зомби-апокалипсис в ДК		11	(6.29%)
5. Фэнтези: литературный негр НХС, ЛЦЖ-командир подполья		3	(1.71%)
6. Яо-тим: лютый фарш, уползшие СШ/Яо, НХС-Локи		24	(13.71%)
7. Длинноволосые: омегаверс, додача ЦЧ/ЦЦС		13	(7.43%)
8. Захолустье: хороший оридж по Магистру		10	(5.71%)
9. Коробка китайцев: игры в волейбол		2	(1.14%)
10. Похуйпункт		18	(10.29%)
Всего:		175 Всего проголосовало: 70

@темы: магистра дьявольского культа тред

Comments

[Гость]

Там еще и ВН - Чарльз)

дык, потому что умер молодым

НМЦ - Ретт)

потому что брутальный и богатый

а ВИ по каким признакам Эшли — я не понял. он тут должен быть первой любовью ЦЧ и отвергнуть его по какой-то причине?

[Гость]

а ВИ по каким признакам Эшли

по косвенным   Но вообще, там потом накурили, что ВИ именно первая любовь и в итоге там счастливые чэнсяни наряду с счастливым санчэном. А НМЦ как Ретта отвергли каким-то внезапным образом, и лесопилками ЦЧ забрасывал уже НХС  

[Гость]

На холиварке можно удобно сидеть, если ты любишь кого-то конкретного. Есть тред по вансчнчм, по Яо, по ЦЧ, даже просто по кланам Цзиней и Не. Если охота общего, то там тоже что-то было, срачное или мирное.

это безумие какое-то, стопятьсот тыщ тредов, да ещё разберись какие там срачные, какие лаверские, какие мирные... и главное, как можно обсуждать персонажа, того же ЦЧ например, в отрыве от других? он же не сферический конь в вакууме. вот и получается, что отношения, к примеру, ЦЧ с ЦЧ могут обсуждаться и в ЦЧ-треде, и в Цзинетреде, и в общем треде... да небось по мелким ещё отдельный тред есть?
и как всё это отследить? надо быть совсем упоротым на голову фанатом, чтобы по всем тредам скакать

[Гость]

к примеру, ЦЧ с ЦЧ могут обсуждаться и в ЦЧ-треде, и в Цзинетреде, и в общем треде...

Да уж, захочется теперь, к примеру, обсудить какой-нибудь МСЮ/ЦЧ, но чтобы в конце МСЮ оказался воскресшим ВИ — сиди думай, где это удачнее будет: у ЦЧ, Цзиней, в Темном пути (ВИ и ритуал же!), по старинке в общем, но будучи готовым, что кто-то завахтерит и влезет с "у вас теперь свой такой-то тред, идите туда":lol:
И про того же ЦЧ может неожиданно что-то интересное всплыть в каких-нибудь тредах Не, Яо или ГСЛ, если там станут обсуждать санчэн, чэнъяо и ванчэн, но это же надо и за ними следить, чтобы знать:lol:

[Гость]

И про того же ЦЧ может неожиданно что-то интересное всплыть в каких-нибудь тредах Не, Яо или ГСЛ, если там станут обсуждать санчэн, чэнъяо и ванчэн, но это же надо и за ними следить, чтобы знать

Поэтому анон заклинает собратьев: Несите ссылки на все с ЦЧ, где бы оно ни было. И вообще на все интересное, неважно с кем А то я только пару тредов могу читать и держать в памяти, что в них было

[Гость]

любители космооперы, не пропустите: отличный кроссовер со СтарТреком
ficbook.net/readfic/10594037
ванчэнсяневый тройничок, ментальный секс в космосе!

[Гость]

Вау, спасибо за наводку, анон, припаду! Ванчэнсяни, натянутые на динамику макспирка, это ж мечта

[Гость]

ПЕЩЕРНЫЙ КУСЬ

[Гость]

любители космооперы, не пропустите: отличный кроссовер со СтарТреком

Спасибо!

[Гость]

Поэтому анон заклинает собратьев: Несите ссылки на все с ЦЧ, где бы оно ни было. И вообще на все интересное, неважно с кем  А то я только пару тредов могу читать и держать в памяти, что в них было
Сами себе накручиваете какие-то сложности. Вас послушать, так в каждом треде пицот дискуссий одновременно. Но вчера оживленные (и тупые) срачи были только в основном, пока у Вэней занудно спорили про некрофилию, у Цзиней фанонили всеобщего отца ЦГШ, а у вансянщиков собирали рек-лист. В остальных тредах было по несколько комменгтов за весь день.

как можно обсуждать персонажа, того же ЦЧ например, в отрыве от других?
В какой теме хочешь, или точнее, какого персонажа тебе в этом вопросе  интереснее обсуждать. Ванчэнщики сконнектились в общем треде и договорились пойти к Ланям, потому что там страниц меньше, ну и пошли и сидели и обсуждали. 

Если реально прям все-все интересны, что вообще-то редкость в нашем фандоме, то раз в день пропинговать темы - несложно. Оосбенно, если закинуть их в избранное форума. А сюда все-все ссылки на все-все интересное никто таскать не будет. Так что либо как-то все же шевелится ради фаномного общения, либо потонуть вместе с Дайри.

[Гость]

Ну вот мне все-все интересно, кроме одного не слишком активного треда. Проверить за день по избранному реально не сложно, там комментов почти не было, кроме как в основном.
В некоторые дни в мелких тредах вообще только рекают фики и кидают ссылки на арты, это удобно.

[Гость]

Анону приснилось, что зашел в тред, а тут новый порномарафон, и такие крутые фики были, такие горячие, но проснулся и не могу вспомнить подробностей ни одного Теперь жить с чувством навеки утерянного

Это разделение на кучу своих тредов на холиварке зарождает во мне мысль о том, что на улице вахтера перевернулся грузовик с тем, что он там любит

[Гость]

Да не особо там вахтерствуют. То есть пару раз в основном треде пытались орать: идиет со своими *** в свой тред, но их посылали. Зато очень  удобно теперь, обсуждая того же ЦЧ, как только начинается пеервод стрелок на Яо, посылать из треда.
Не знаю, как дальше пойдет, а пока что реально здоровее атмосфера стала, можно пойти в персонадный и там любить любимку среди сочувствующих. После того, какие мерзкий срачи были еще пару недель назад, это прямо облегчение.

[Гость]

Не знаю, как дальше пойдет, а пока что реально здоровее атмосфера стала, можно пойти в персонадный и там любить любимку среди сочувствующих. После того, какие мерзкий срачи были еще пару недель назад, это прямо облегчение.
+много, кому хочется излить душу и наговниться по персонажу или пейрингу, можно послать в срачный тред. А если ты зеленое и просто любишь подкидывать говна лаверам, то идешь в бан. Красота.

[Гость]

Нас спасет порно! Осталось найти того, кто внесет...

Не уверен, что спасет, но внес порно.

Чэнсяни с поркой, снова в ПЛ, 5177 слов

Он точно знает, в какой день вернется Цзян Чэн, все в Пристани Лотоса знают, но все равно его прибытие застает врасплох. Вэй Усянь смотрит, как он сходит с лодки на причал, и не знает, как справиться с безудержным счастьем, от которого хочется делать глупости.

Глупости он старается не делать — слишком много людей вокруг. Уступает шицзе право первым встретить и обнять сошедшего на пристань Цзян Чэна и только потом сам хватает его рукой за плечи и, все-таки не удержавшись, говорит совсем тихо, чтобы услышал только он:

— Ты там, наверное, уже всю иву мысленно оборвал на прутья? — И едва успевает увернуться, когда Цзян Чэн, краснея и ругаясь, пытается пихнуть его в бок. Обычное дело, их подначками и драками в Пристани Лотоса никого не удивишь. И, дождавшись, когда Цзян Чэн поутихнет, Вэй Усянь снова притискивается к нему, добавляет, уже не скрываясь: — Тебя здесь не хватало.

Цзян Чэн ворчит, но так хорошо и привычно, Вэй Усянь и правда скучал — и по нему, и по его притворному недовольству. А когда Цзян Чэн обнимает его в ответ и шепчет, наклонившись к самому уху: «Вечером оборву», — отвечая на ту ерунду про иву, Вэй Усянь чувствует, что теперь краснеет он сам.

Вечером, после праздничного обеда, он идет следом за Цзян Чэном в его комнату — это тоже никого не удивит, они постоянно ходили друг к другу, иногда засиживаясь допоздна и оставаясь ночевать вместе, а после долгой разлуки и вовсе не странно. До ивы они, конечно, не добираются: слишком давно не виделись, и никакого терпения не хватит, чтобы тратить время на подобные игры. И без того не успевают насытиться друг другом. Особенно — потому что Цзян Чэн засыпает чуть ли не под ним, а будить его Вэй Усянь не хочет. Осторожно ложится рядом и прижимается к нему, чувствуя, как внутри снова расцветает то же ощущение счастья, что днем на причале.


После возвращения Цзян Чэна дни в Пристани Лотоса становятся ярче и веселее, — такими же, как раньше, даже лучше. С утра Вэй Усянь тащит его в лес за фазанами, потом на озеро. Конечно, к ним присоединяются улизнувшие с тренировки шиди, и потому особо не разгуляешься, но хватает даже коротких взглядов и случайных прикосновений. Или не случайных, но достаточно безобидных, чтобы позволить увидеть другим. Не всем: иногда кажется, что шицзе и без того догадывается, пусть и никак не показывает своего неодобрения, — но местные мальчишки не настолько проницательны, при них можно.

Сворачивая вечером в сторону спальни, Вэй Усянь уверен, что они просто продолжат с того момента, на котором прервались вчера, но Цзян Чэн придерживает его за плечо.

— Пойдем к иве? — предлагает он, и все то, о чем не вспоминал весь день, возвращается, заставляя сердце биться чаще. — Хочешь?

До дерева они добираются слишком быстро и потом долго сидят под ним, поджидая, пока разойдутся люди, даже почти не разговаривают — мешает нетерпение. Потом, оглядевшись по сторонам, Цзян Чэн быстро забирается по стволу и теряется в ветвях. К вечеру доски мостков остыли, от воды тянет сыростью и прохладой. Вэй Усянь ложится на спину и пытается высмотреть в кроне над головой хотя бы край одежд Цзян Чэна, но густая листва и темнота скрывают его надежно, и не разобрать, качаются ветви от ветра или от ножа, срезающего будущие розги. Тело покалывает от предвкушения скорой боли и удовольствия, кажется, будь у них больше времени, искупался бы в озере, чтобы остудить голову, успокоить разыгравшееся воображение. Возится Цзян Чэн долго, Вэй Усянь уже думает его поторопить, когда тот едва слышно спрыгивает рядом.

— Все?

— Ага.

После того, как Цзян Чэн тоже начал брать с собой мешочек Цянькунь, поход за прутьями и для него перестал быть приключением, так что возвращаются они по главной улице, а не пробираясь тайком. Время еще не позднее, на подходах к Пристани Лотоса то и дело попадаются люди, лоточники на причале зазывают запоздалых прохожих. Вэй Усянь все-таки подходит к одному из них, берет им лепешки — не потому что голоден, просто это тоже навевает воспоминания, а теперь, когда Цзян Чэн наконец вернулся, ему хочется повторить многое из того, что они делали раньше.

Лепешка горячая и вкусная, Цзян Чэн доедает раньше — что бы ни говорил, наверняка ему тоже не хватало здешней еды, — и стоя почти у самых ворот, показывает на остатки в руках Вэй Усяня, усмехается:

— Наедайся, пригодится.

— Сегодня не заснешь? — далеко не в первый раз за день напоминает он, и Цзян Чэн приглушенно ругается, одним рывком оказывается рядом. Можно и увернуться, но не хочется, Вэй Усянь только тихо выдыхает, когда Цзян Чэн наматывает его волосы на руку, притягивая слишком близко, — и тот вдруг вздрагивает, бессильно разжимает пальцы и отходит. Вэй Усянь его понимает: в этой возне мало баловства и много желания, она больше не выглядит как детские забавы. Возможно, со стороны это тоже заметно.

До комнаты они идут, стараясь лишний раз не касаться друг друга, поначалу неторопливо и спокойно, но, ускоряясь с каждым шагом, в комнату почти вбегают. Пока Цзян Чэн вытаскивает добытые прутья из мешочка, раскладывает на столе, Вэй Усянь запечатывает окна и дверь и только потом подходит к нему, обнимает сзади и заглядывает через плечо. Прутьев много, больше, чем обычно. И от их вида сладко тянет внизу живота. Вэй Усянь прижимается плотнее, трется о Цзян Чэна.

— Кажется, ты и правда оборвал всю иву.

— Не волнуйся, я остановлюсь, как только ты этого захочешь. — Цзян Чэн начинает обрывать листья, и Вэй Усянь замечает, как дрожат его руки — видимо, тоже от долго сдерживаемого нетерпения и волнения. Приходится все-таки отцепиться от него, чтобы помочь: стоять рядом с ним хорошо, но так будет быстрее.

— А если я не захочу, чтобы ты останавливался?

— Тогда всю следующую неделю будешь сам придумывать объяснения, почему не садишься.

Вэй Усянь тихо усмехается: это уж вряд ли, — пусть и не уверен в том, что Цзян Чэн только шутит.

С ремнем было бы гораздо быстрее, и ходить никуда не надо, те несколько раз в Облачных Глубинах получалось неплохо. Но все-таки розги привычнее, вместе обрывать влажные от вечерней росы листья, протягивать гладкий длинный прут через плотно сжатый кулак, проверяя, не осталось ли неровностей, — почти ритуал, часть удовольствия. Да и Цзян Чэну они, кажется, нравятся больше.

— Вымочить бы их как-нибудь заранее, — говорит он вдруг, голос звучит почти мечтательно.

— Ждать долго. И где ты их оставишь, чтобы случайно не заметили?

Цзян Чэн досадливо вздыхает, и Вэй Усянь почти готов как-нибудь заранее найти подходящее ведро и запрятать его с прутьями до вечера, раз его это порадует. А потом самому лечь под них. Но и так, как сейчас, будет хорошо, он знает.

Оставив Цзян Чэна разбираться с последними прутьями, Вэй Усянь оглядывается: неопробованных ими мест в комнате уже не осталось, и все равно выбрать каждый раз непросто.

— Куда мне?

— Подожди.

Цзян Чэн подходит вплотную, ничего не объясняя, развязывает свободный узел на его талии, разматывает широкий пояс и роняет на пол вместе с колокольчиком, сразу забирается руками под разошедшиеся полы халата. От его прикосновений по спине пробегает дрожь, поджимается живот, становится еще лучше — и еще труднее ждать. Ладони скользят по груди, чуть с большей силой проходясь по соскам, забираются на плечи и резко проводят, стряхивая с него всю одежду разом. Но раньше, чем Вэй Усянь успевает поддразнить его за нетерпеливость, Цзян Чэн тихо хмыкает, заметив, как топорщится ткань в паху — а как он хотел? его бы так трогали, гладили, изучали заново, — и потом стягивает штаны тоже. Когда он присаживается на корточки, Вэй Усянь послушно поднимает по очереди ноги, чтобы он смог снять с него сапоги. Видеть Цзян Чэна за таким занятием непривычно, его голова оказывается почти рядом со стоящим членом, и в любом другом случае Вэй Усянь наверняка сказал бы что-нибудь — но не теперь, ему совсем не хочется, чтобы все прекратилось.

Закончив, Цзян Чэн снова поднимается и сразу прижимается к нему, его одежда трется о голое тело, слегка щекочет, но смеяться от этого совсем не хочется. Вэй Усянь кладет подбородок ему на плечо, а руки на талию, пока Цзян Чэн ощупывает и мнет его ягодицы. Потом такие прикосновения будут ощущаться иначе, остро и мучительно, пусть и не менее возбуждающе, но сейчас это просто хорошо, и Вэй Усянь расслабляется в его объятиях, наваливается на него — чтобы чувствовать еще ближе, потому что не держат ноги от того, как он трогает теперь, и что будет делать дальше.

— Ложись на кровать, — говорит Цзян Чэн наконец отстраняясь, осторожно подталкивает, и Вэй Усянь почти валится на нее безвольным кулем. — Что, уже все? Как-то ты быстро выдохся.

— Не выдохся, наоборот. — Вэй Усянь устраивается так, что не заметить то, как именно реагирует на происходящее его тело, невозможно. Но даже настолько очевидное доказательство не производит нужного впечатления.

— Тогда переворачивайся. — Цзян Чэн похлопывает его по бедру и отходит.

— Я вчера так долго не тянул!

— Потому что самому не терпелось. — Тот только фыркает. Прутья все одинаковые, какая разница, с которого начать, но он все еще перекладывает их, выбирая. Наверняка специально: от этого предвкушение разгорается сильнее.

— А ты заснул! Я даже член вытащить не успел. — Но и на это Цзян Чэн не ведется.

— Хватит уже напоминать. Я был с дороги, устал.

Ничего мягкого под рукой не оказывается, и Вэй Усянь, тяжело вздохнув, устраивается так. Член горячо пульсирует, зажатый между постелью и животом, и уже очень хочется коснуться его ладонью, провести по всей длине. Но раз Цзян Чэн упорно не обращает на это внимания, то и отвлекаться не даст, бесполезно.

[Гость]

продолжение

— Знаешь, — начинает Цзян Чэн, и Вэй Усянь поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. От того, что он, полностью одетый, стоит над ним с прутом в руке, желание разливается бурным потоком, и приходится задержать дыхание, чтобы не утонуть в нем. — Все время в Облачных Глубинах жалел, что не раздевал тебя перед поркой. Так гораздо лучше. — Кончик прута щекотно гуляет по телу — по лопаткам, вдоль позвоночника, между ягодиц, — когда он ненадолго убирается от кожи, Вэй Усянь, даже не видя, представляет широкий замах. А потом розга опускается, обжигает отвыкшее от такого обращения тело. Слишком хорошо. Он расслабляется, кладет подбородок на руки. — А когда ты уехал, представлял, что можно с тобой сделать. — Еще один удар ложится уверенно и правильно, и Вэй Усянь втягивает воздух через сжатые зубы — даже не столько от ощущений, сколько от промелькнувших перед глазами непристойных картинок, соблазнительных и заманчивых. Он тоже представлял — много, разное. И хочет все попробовать.

— Расскажешь? — Вэй Усянь приподнимает бедра навстречу розге, вздыхает и щурится.

— Покажу. — Цзян Чэн не прекращает пороть, даже когда говорит, и жар от его слов смешивается с огнем, обжигающим кожу при каждом ударе, пока не начинает гореть все тело. — Не сразу. Сразу все ты не выдержишь.

Вэй Усянь ему охотно верит: розог еще совсем немного, меньше десятка, а уже кажется, что все может закончиться слишком скоро. Кровать твердая, но он прижимается к ней еще плотнее.

— Тебе там как, удобно лежать? — Судя по насмешливому тону, заметил.

— Сразу не было. Ты же видел. — В ответ Цзян Чэн хмыкает, отходит: скорее всего — менять прут. И, быстро оглянувшись, Вэй Усянь тянется рукой вниз, пробирается между телом и постелью. — Помнишь, в Облачных Глубинах было такое удобное одеяло? Ты думал о том, как мы его использовали, когда потом им укрывался?

Он поглаживает, слегка сжимая, член, прислушивается к ощущениям: болит еще не сильно, но уже хочется коснуться, почесать, чтобы унять тот жар, который печет теперь не только изнутри, но и снаружи. Но это было бы слишком заметно.

— Я и без него думал! — Он не замечает, когда Цзян Чэн успел вернуться к кровати, и слова звучат одновременно со свистом розги, обрываются ударом — хлестким, через обе ягодицы, — заставляя дернуться от неожиданности. Вэй Усянь отчетливо представляет, как сейчас вспухает, наливается краснотой, оставленный им рубец. Отвлекся. — Сегодня обойдешься без одеяла. И руку убери.

— Только приехал, а уже командуешь.

Цзян Чэн дожидается, пока он ляжет ровно, и снова бьет, несколько раз подряд, не давая вставить ни слова, оставляя времени ровно столько, чтобы глотнуть воздуха, прежде чем снова настигнет короткая вспышка боли, отдающаяся тяжестью в прижатом члене, нетерпеливым зудом внутри.

— Ты как раз спрашивал, что представлял. — Цзян Чэн касается зада свободной ладонью, гладит, и Вэй Усянь тихо стонет от того, как жжение расходится от рубцов дальше, словно круги по воде. Он и правда чувствует себя водой — расслабленной, текучей, свободной. — Хочу, чтобы ты кончил вот так, не прикасаясь к себе.

— Я могу. Ты же знаешь.

Это они пробовали — оба. Не так просто, но если думать о приятном, отдаваться прикосновениям: мягким — пальцев Цзян Чэна, резким — прутьев, — точно получится.

— Да. Вот и давай. — Напоследок Цзян Чэн проводит ребром ладони между ягодиц, и Вэй Усянь начинает подозревать, что он добьется желаемого гораздо быстрее, чем рассчитывает. — Постарайся для меня.

Больше Цзян Чэн ничего не говорит, после нескольких ударов сменяет розгу и сразу берет еще одну, кладет рядом на постель — она не касается тела, но Вэй Усянь знает, что она там, потому что Цзян Чэн не хочет отвлекаться, будет продолжать, пока он не кончит. Это напоминает соревнование: сколько времени ему понадобится, успеет ли — и Вэй Усянь принимает этот вызов. Он специально напрягается тогда, когда стоило бы наоборот расслабить мышцы, пытаясь получить больше, все сразу. Обычно Цзян Чэн не позволяет так делать: прикрикивает, а то и останавливает порку, разминает и без того ноющий зад, пока не уйдет зажатость. Но сейчас он молчит и продолжает бить сильно и размеренно, так что, возможно, это тоже часть игры. Вэй Усянь не отстраняется, даже когда рука Цзян Чэна дергается, сбиваясь с ритма, и прут оставляет ссадины на бедрах или соскальзывает вбок. В какой-то момент он чувствует, как по щекам текут слезы, и тихо усмехается, утирая их ребром ладони: снова эта ерунда, почти каждый раз так. Он не ерзает, не пытается потереться о простыни, словно это бы тоже нарушило условия их соревнования, но, изливаясь прямо на постель, вжимается в нее бедрами, кусает губы, чтобы не закричать, хотя здесь, за надежно запечатанными талисманами дверьми и окнами, это можно. Старая привычка, оставшаяся после Облачных Глубин, и, пытаясь прийти в себя, он мысленно обещает, что в следующий раз не даст ей помешать. Стон Цзян Чэна тихий, но отчетливый, и Вэй Усянь приподнимается на локте, чтобы оглянуться.

— Что, ты тоже? — Голос звучит глухо, смех, вырывающийся, когда он видит, как раскрасневшийся Цзян Чэн вытаскивает испачканную в собственном семени руку из-под беспорядочно перекрутившейся одежды, похож на скрежет. — Так вот почему ты промахивался. А я уже думал, разучился.

— Заткнись, — тут же отзывается Цзян Чэн, и его голос ничуть не лучше. Он вытирает ладонь о простыню и тяжело опускается на край кровати. — Ложись обратно.

Устраиваясь на прежнем месте, Вэй Усянь чувствует грудью и животом закатившийся под него запасной прут — гладкий и пока прохладный, не истрепанный, как те, что они собирают наутро после порки. Цзян Чэн бьет сильно, тут никакой прут долго не продержится. Но сейчас он осторожно накрывает ягодицы горячими, чуть влажными ладонями, и свежие ссадины под ними щиплет. Большие пальцы ложатся точно между ягодиц, поглаживают, разводят их, и от этого щекотно и приятно. Приласкав там, Цзян Чэн наваливается чуть сильнее, вызывая короткую вспышку боли и дрожи, и Вэй Усянь прижимается к его рукам, чтобы он не убрал их слишком быстро. Вялая расслабленность еще не ушла полностью, но все равно не отпускает глупое чувство, что ему не хватило, хотелось подольше.

Цзян Чэн почти укладывается сверху, и от его дыхания и трения так и не снятой одежды становится щекотно уже всему телу.

— Продолжим? — спрашивает он негромко, и Вэй Усяню кажется, что от того, как это прозвучало, он будет готов уже сейчас, почти без перерыва. А когда шеи касаются губы, уверен в этом совершенно точно. Цзян Чэн знает, как ему нравится, и уже научился пользоваться этим, когда хочет чего-то добиться. — Давай я сегодня делаю то, что хочется мне, а завтра будет твоя очередь?

Против того, что нравится Цзян Чэну, он никогда не возражает — и до сих пор тот ни разу не предложил такого, от чего Вэй Усянь захотел бы отказаться.

— Это тоже будет то, что ты представлял?

— Да.

Про второй прут он, похоже, забывает, идет за новым. Но даже вернувшись, не начинает сразу, а снова гладит розгой. Судя по прямым линиям вместо обычных узоров — очерчивает уже оставленные следы. Сколько их будет, когда они закончат? Наверное, много.

— Приподнимись, — говорит Цзян Чэн, и Вэй Усянь слушается. — Еще немного, так. — Ладонь ложится на поясницу, прогибая сильнее, вторая одновременно похлопывает по внутренней части бедер. — Пошире. — Он поправляет его позу, будто лепит из податливой глины, но не возражает, когда Вэй Усянь со стоном опускает голову, прижимается горячим лбом к запястьям.

— А ты многому научился в Облачных Глубинах, Чэн-Чэн.

— Не напоминай. — На зад опускается ладонь, тяжелый шлепок по саднящей коже. — Чем мне было там заняться без тебя?

— Ну, например, внимательно слушать то, что говорит старик на своих уроках.

Похоже, его зад нравится Цзян Чэну гораздо больше, чем его же слова: ладонь снова впечатывается в тело, задерживается подольше.

— Это я мог делать, и пока ты был рядом. И делал, кстати.

— Да, ты был старательным учеником. — Кажется, следующий удар ложится ниже, почти задевает мошонку, обжигает так, чтоб все внутри поджимается, и Вэй Усянь вскрикивает, а потом тихо смеется. — Я тоже скучал по тебе, — признается он. Даже не столько по их играм — невинным или таким, которыми занимаются ночью и за закрытыми дверями, — а просто по Цзян Чэну.

Так и не дождавшись следующего удара, Вэй Усянь собирается уже оглянуться и проверить, что с ним, но Цзян Чэн удерживает, не позволяя.

— Ты хотя бы был дома, — говорит он, и теперь действительно становится неудобно перед ним за то, что так вышло.

— Прости.

Разговаривать о чем-то настолько серьезном, стоя на четвереньках и с исполосованным задом на залитой собственным семенем кровати, странно и глупо, но ему кажется, что сейчас самое подходящее время и откладывать только из-за этого неправильно.

[Гость]

продолжение

Цзян Чэн отмахивается, встает с кровати и снова уходит к столу с прутьями. Чтобы отвлечься, Вэй Усянь нашаривает и вытягивает из-под себя тот, что он забыл в прошлый раз, обдирает гладкую кору. Вернувшись, Цзян Чэн наверняка замечает, но не отбирает. Другая розга прижимается к телу, и пальцы невольно стискивают прут крепче. Первый удар после перерыва, пока возбуждение едва ощутимо, а зад все еще дергает от уже оставленных рубцов, всегда особенно болезненный, Вэй Усянь выдыхает судорожно, неровно. Не хватает совсем немного, чтобы выдох перешел в крик, но это уже скоро.

— Глупости. — Прут опускается снова, сечет не сильно, но часто, и Вэй Усянь почти рад тому, что Цзян Чэн вроде бы не кажется расстроенным. Но на всякий случай пока не дает себе расслабиться, полностью уйти в ощущения. — Мы этим занимаемся сейчас не для того.

— А зачем? — Он все-таки кричит от следующего, с оттягом удара. Конечно, ответ он и сам знает, просто хочет подразнить Цзян Чэна. — Ты что, правда меня наказываешь? Так, как говорил об этом Хуайсану? Как он там, кстати?

— Ты издеваешься, да? — рычит Цзян Чэн. Он явно начинает злиться, но пока больше не бьет. Вэй Усянь всегда ценил, как четко он разделяет игры и возникающие во время них споры.

— Нет, просто спросил. — Он чуть приподнимает зад, намекая, и по нему сразу проходится розга. — Так все-таки наказываешь?

Стоит подумать о том, как Цязн Чэн порол бы его, не останавливаясь, даже если бы он плакал и просил, не позволяя прикоснуться к члену ни во время порки, ни даже после нее, и жар внутри становится еще сильнее, почти нестерпимым. Возникнув в голове, эта идея никак не хочет отпускать, кажется все более заманчивой.

— Тебе же нравится, какое это тогда наказание?

— Если продолжишь достаточно долго, то мне станет больно. — Ему и сейчас больно, но так, как надо — той болью, от которой хочется прогнуться и подставиться, а лучше — почувствовать Цзян Чэна внутри, его руку — на своем члене. Вэй Усянь отлично понимает, почему это не похоже на наказание. — Твоих прутьев как раз хватит. Ты можешь привязать меня, чтобы я не смог вырваться. — Это уже немного страшнее, никому другому Вэй Усянь бы не предложил такого, но Цзян Чэну он доверяет.

Цзян Чэн втягивает воздух и ругается, но так тихо, что слов не разобрать.

— Я не хочу тебя привязывать. — Горящей кожи снова касаются пальцы, поглаживают рубцы. — Может, в другой раз.

— Зря. — Тело начинает затекать от неудобной позы, и Вэй Усянь потягивается, укладываясь грудью на постель. — Тогда бей так.

В ответ он получает еще несколько легких щекотных поглаживаний и тонкий свист розги за секунду до того, как она ужалит. Цзян Чэн продолжает размеренно и уверенно, и теперь Вэй Усянь не сдерживается: всхлипывает и стонет, не пытаясь утереть слезы. На сильных и болезненных ударах — кричит так, что у самого звенит в ушах.

— Какой же ты шумный. Не сказал бы, что скучал по этому, — говорит Цзян Чэн, снова отходя к столу, и Вэй Усянь поднимает голову от намокшей простыни.

— Наверняка скучал. Сам же жаловался в Облачных Глубинах.

Глядя на него, Цзян Чэн взмахивает свежей розгой, и Вэй Усянь снова прячет лицо: смотреть на него сейчас невозможно, слишком большой соблазн попытаться завалить его самому, так было бы гораздо быстрее. Второй раз подряд довести себя до сияющего пика, не касаясь, оказывается совсем не так просто. Новая поза не дает даже прижаться ноющим членом к постели, а на каждую попытку опуститься чуть ниже, Цзян Чэн отвечает особенно чувствительными ударами и требованием вернуть зад обратно. Он говорит, и его голос звучит глухо, будто доносится как издалека, звучащая в нем нежность до странного не сочетается со словами:

— Выдеру так, что сидеть не сможешь. И спать будешь лежа на животе. — Его обещания в сочетании с хлещущей тело розгой действуют еще сокрушительнее. — Такого наказания ты хотел?

— Да, — выдыхает Вэй Усянь, комкая в пальцах то, что осталось от прута, верит каждому его слову. — Да, да, да.

Стоя на коленях, сложно прикрыться, и когда следующий удар попадает между ягодиц, Вэй Усянь дергается, пытаясь отодвинуться. Но Цзян Чэн снова опускает горячую ладонь ему на поясницу, удерживает. Теперь он явно примеряется, бьет гораздо слабее, скорее всего только самым кончиком прута, потому что замахнуться всей длиной у него бы вряд ли получилось, но место чувствительное, и невозможно не извиваться под его рукой, не стонать протяжно и бессильно. Цзян Чэн не прекращает, только давит сильнее, спрашивает:

— И как?

— Больно. Хорошо. — Слова вырываются короткими вскриками между ударами. — Продолжай.

Ягодицы непроизвольно сжимаются, и Цзян Чэн раздвигает их пальцами одной руки — непристойно, почти стыдно раскрывая его для розги, — и продолжает.

Вэй Усянь уже и сам не понимает, сколько это все длится, теряется во времени и ощущениях. Боль в ягодицах притупилась, в ней уже не разобрать отдельные жгучие полосы, теперь она пылает равномерно и не отпускает, даже когда Цзян Чэн прерывается, отходит от кровати. Он меняет розгу, но не только — скользкие от масла пальцы надавливают, проникают — чересчур неторопливо, но Вэй Усянь заставляет себя не торопить его, только тихо постанывает от облегчения и приятной наполненности, которой так не хватало.

— Что-то тесно. — Цзян Чэн проталкивает пальцы глубже, разводит внутри. Вряд ли он ждет ответа, но Вэй Усянь ему отвечает:

— Я не трогал себя там, пока тебя не было.

— Почему? — Цзян Чэн замирает, его голос звучит растерянно.

— Без тебя неинтересно. — Приходится ерзать, все-таки насаживаясь на пальцы, чтобы самому обеспечить себя тем, что должен бы делать Цзян Чэн. — Ну что ты застыл, давай уже.

— Вообще нигде себя не трогал что ли?

— С чего бы вдруг? Член трогал, конечно. И сейчас хочу. Можно?

Опомнившись, Цзян Чэн несильно, но звонко шлепает по ягодице.

— Рано. Потерпи еще.

По крайней мере, снова начинает двигать в нем пальцами — резко, сильно, хорошо, — но даже этого теперь недостаточно. Возбуждение никуда не девается, а без возможности кончить, становится мучительным, и Вэй Усянь чуть слышно скулит, чувствует, что еще немного — и он начнет просить пощады.

Колени онемели, кажется, что он стер их, как и локти. Когда Цзян Чэн сгибает пальцы, вжимая их хорошо и удачно/именно там, где это приносит больше всего удовольствия, тянет вверх, заставляя приподняться, и приходится из последних сил напрягать бедра, просто чтобы удержаться в этой позе. И когда на них и еще сильнее отставленный зад снова сыплются удары розги, Вэй Усянь кричит от безжалостно рвущего его на части наслаждения. В глазах темнеет, и ненадолго все вокруг исчезает, оставляя его наедине с ощущениями.

[Гость]

окончание

Медленно приходя в себя, он чувствует руки Цзян Чэна, которые придерживают, помогают лечь. И только потом замечает, что дрожит. Внутри все сжимается от пустоты, между ягодиц скользко от масла, жжет и зудит, кажется, даже сильнее, чем исполосованный зад.

— Сможешь еще раз? — спрашивает Цзян Чэн, гладя по спине, перебирая волосы. — Для меня.

Он не излился в этот раз: Вэй Усянь знает по тому, как подрагивает его рука, как мягко звучит голос.

— Даже для тебя — не уверен. — Уставшее, уже насытившееся тело кажется тяжелым и неповоротливым, язык ворочается с трудом. Наверное, если бы у него было побольше времени... — Но ты можешь попробовать.

Цзян Чэн все-таки приносит одеяло, сворачивает, и он послушно приподнимается, укладывается на него животом. Так лежать гораздо удобнее, Вэй Усянь бездумно ждет новых ударов: сомневается, что готов к ним, но точно знает, что Цзян Чэн заметит и остановится, если что-то будет не так.

Цзян Чэй забирается на кровать, и вместо розги тела касается язык, проводит широкую длинную полосу.

— Там кровь, да?

— Немного. Все в порядке.

Он жадно зализывает ссадины, остужает жарко пульсирующие рубцы, и Вэй Усянь закрывает глаза, отдаваясь его ласке.

— Тебе нравится? — спрашивает Цзян Чэн, а потом трогает языком между ягодиц, слишком близко к растревоженному входу, и Вэй Усянь тихо стонет в ответ.

— Да.

Горячее дыхание щекочет копчик, когда Цзян Чэн фыркает — то ли насмешливо, то ли самодовольно. Он снова раздвигает ладонями ягодицы, но теперь толкается языком глубже, вылизывает везде, куда может дотянуться. А следом за языком внутрь снова забираются пальцы — теперь осторожнее, поглаживают по самому краю, проникают неглубоко.

— Если хочешь, можешь вставить. Все равно ты уже все там растянул.

— Не хочу.

— Да ну? — Вэй Усянь аж приподнимается от возмущения. — Раньше всегда хотел.

— Не вообще не хочу, а только сегодня, — исправляется Цзян Чэн. — А тебя что-то не устраивает?

От его ласковых прикосновений тело расслабилось, кажется совсем легким и пустым. Лежать на мягком одеяле, чувствуя, как постепенно затихает боль, приятно. Вэй Усяня все полностью устраивает.

— В общем-то, нет.

— Вот и лежи спокойно.

Вэй Усянь давится смехом, зажимает рот ладонями. Видимо, сейчас у Цзян Чэна один из тех приступов нежности, которые иногда случаются с ним — поначалу удивляло, но теперь скорее радует. Подчиняясь его рукам, Вэй Усянь послушно ложится на бок, подтягивает согнутые ноги чуть ближе к груди, когда Цзян Чэн снова трогает его между ягодиц. Опять начинают ныть растревоженные рубцы, но ладонь Цзян Чэна ложится на живот, добирается до члена, и становится понятнее, зачем он его перевернул.

Член еще не налился в полную силу, но желание Цзян Чэна доставить удовольствие, приносит свои плоды. Легкие поглаживания изнутри и снаружи медленно подводят к следующему заходу, и Вэй Усянь одобрительно стонет, ерзает, пытаясь устроиться так, чтобы ему было удобнее.

Цзян Чэн упирается лбом в его бедро, волосы слегка растрепались, но все еще собраны в плотный пучок, а Вэй Усяню хочется распустить их, перебрать между пальцами. Вряд ли Цзян Чэн так сразу согласится. Осторожно, чтобы не спугнуть, он кладет руку ему на шею, приподнявшись, ведет ею дальше, пробираясь за ворот. Под одеждой спина Цзян Чэна горячая, влажная от пота — наверняка ему жарко. Сам Вэй Усянь даже без одежды задыхается от жары и снова нарастающего возбуждения. Цзян Чэн не отмахивается от его руки, но поднимает голову — не вытаскивая пальцев, продолжая несильно сжимать член. Вэй Усянь тяжело сглатывает, встречаясь с ним взглядом.

— Иди ко мне, — просит он, похлопывая свободной рукой по постели возле себя. — Мне ведь тоже хочется, чтобы тебе было хорошо.

— Мне хорошо.

Но все-таки он встает и начинает раздеваться: стряхивает одежду так же быстро и неаккуратно, как раздевал его, а заметив, что Вэй Усянь наблюдает, неудобно вывернув шею, становится там, где его точно будет видно, не мешает разглядывать. За время, проведенное в Облачных Глубинах, старый загар уже успел сойти, а новый еще не зацепился, и Вэй Усяню кажется, что он никогда еще не видел у Цзян Чэна такой светлой кожи. Он почти собирается что-нибудь сказать, но решает, что не стоит: похоже, это не то, о чем стоит лишний раз напоминать. В любом случае, скоро снова загорит. Поэтому говорит Вэй Усянь другое, кивая на его крепко стоящий член:

— Вот. Теперь вижу, что тебе хорошо. — И снова зовет: — Ну иди уже сюда, я сделаю еще лучше.

Цзян Чэн только фыркает, смутить его подобным можно, разве что если намекать при людях, а наедине, кажется, уже ничем не пронять. Он перебирается к стене, ложится рядом. В поцелуе чувствуется едва заметный привкус крови, более отчетливый — масла, которое они используют для проникновения, и еще понемногу от них обоих. Вэй Усянь вылизывает его рот, собирая вкус того, чем они занимаются — запретный, но такой сладкий, — и одновременно на ощупь распускает волосы Цзян Чэна, высвобождая их из ленты и заколки, распутывает пряди, массирует кожу головы кончиками пальцев. Теперь Цзян Чэн не возражает, стонет тихо, одобрительно — пока Вэй Усянь не опускает руку на его член. А после стонет уже громко. И касается его так же, проводит, подстраиваясь под него. Это немного напоминает о том, как неловко трогали друг друга первый раз на этой же кровати и как делали много всего потом, уже гораздо увереннее. Вэй Усянь точно знает, что Цзян Чэну нравится, если сначала провести по члену раскрытой ладонью, до самого паха, погладить, прежде чем сжать горячую плоть, начать водить по ней рукой, постепенно ускоряясь. Цзян Чэн знает, что Вэй Усяню нужны более резкие и быстрые движения — но только в первый заход, — поэтому сейчас он действует гораздо мягче. Давно отточенные навыки возвращаются легко, словно и не было никакой разлуки.

Семя Цзян Чэна заливает ладонь совсем скоро — не удивительно, все-таки он и терпел гораздо дольше, — а ему самому требуется больше времени. И в этот раз Вэй Усянь точно знает: чего-то еще от него сейчас добиться невозможно, даже вставать не хочется. Он сонно прижимается лбом к ключице Цзян Чэна, но тот почти сразу начинает возиться.

— Что ты? — тихо спрашивает Вэй Усянь, надеясь, что он перестанет.

— Мокро, как ты тут вообще лежишь.

— Так же, как ты до этого лежал. — Вэй Усянь закрывает глаза, показывая, что вставать не собирается. Делает исключение только чтобы взглянуть, когда Цзян Чэн начинает тихо ругаться, найдя у себя в волосах кору и обломки прута, так и остававшиеся у изголовья.

— Давай, засыпай, — с подозрительной заботой предлагает Цзян Чэн. — Я тоже буду тебе это потом припоминать.

— Сам вчера выспался, а другим не даешь. — Вэй Усянь пытается обхватить его руками, чтобы удержать, раз уж переубедить не удалось, но тот выворачивается, соскакивает на пол.

— Простыню поменяю, и ляжешь обратно.

Он все равно не отстанет, раз прицепился, и приходится все-таки слезть с постели, морщась от тут же напомнившей о себе боли в выпоротой заднице, и ждать. Пока Цзян Чэн ищет другую простыню, он успевает обтереться грязной и стащить ее на пол, а едва постель готова, забирается обратно, оставляя рядом место для Цзян Чэна. Но возвращается тот не сразу, и, опираясь на локоть, Вэй Усянь наблюдает, как он сгребает в кучу листья и истрепанные прутья, а потом — за его безуспешными попытками замыть изгвазданную простыню. Кажется, это тоже привычка, оставленная Облачными Глубинами — раньше он о таких вещах заботился меньше.

— А давай сожжем ее вместе с прутьями? — предлагает Вэй Усянь весело. — У меня есть хороший талисман, ни следа не останется. — И улыбается, встретив хмурый взгляд Цзян Чэна. — Что? Все равно она у тебя выглядит все так же непотребно.

— В следующий раз пойдем в твою комнату, и делай там, что хочешь. — Зато он наконец оставляет простыню, без напоминаний ищет в рукаве сброшенной одежды мазь.

— Лучше у тебя. Ты теперь хозяйственный и заботливый, — дразнит его Вэй Усянь и смеется. Умолкает он, только лежа на животе и уткнувшись лицом в постель, но даже тогда Цзян Чэн не отпускает его, продолжает удерживать все время, пока смазывает рубцы. Рука давит на плечи почти грубо, но пальцы касаются кожи бережно — мало толку, все равно жжет так, что на глаза наворачиваются слезы. Но мазь хорошая, заживет быстро, а Цзян Чэн действительно заботливый — и Вэй Усянь снова говорит ему об этом, когда он наконец заканчивает с лечением.

Погасив свет, Цзян Чэн тоже устраивается рядом, и теперь можно не беспокоиться, что он куда-то опять соберется. Но, прежде чем заснуть, Вэй Усянь тихо говорит:

— С возвращением.

И Цзян Чэн понимает, о чем он.

[Гость]

Браво! Этому треду не хватало порно!

[Гость]

Ох горячоооо   анон, ты просто бог порки  

[Гость]

Не уверен, что спасет, но внес порно.

АНОН!!! Спасибо) Все обнимашки мира только для тебя

[Гость]

Хей! Я что, опять уснул, только на работе мордой в клавиатуру?
Аноооооон! Ты котик! Спасибо за горячее утро! Чэнсяни тоже котики - такие юные, искрение и горячие Вот что разлука с людьми делает! А потом в ПЛ все стали замечать, что окрестные ивы как-то полысели...


— Я не трогал себя там, пока тебя не было.
— Почему? — Цзян Чэн замирает, его голос звучит растерянно.
— Без тебя неинтересно.

Самое прекрасное!

[Гость]

да ещё разберись какие там срачные, какие лаверские, какие мирные...
Да очень легко разобраться: лаверский и мирный — одно и то же, это все ложноножки Магистра, кроме специального срачного треда. В общем треде можно обсуждать всё, сраться тоже можно (лучше, конечно, в срачном).
А вообще у каждой ложноножки есть шапка с правилами, если в чем-то сомневаешься.

Да уж, захочется теперь, к примеру, обсудить какой-нибудь МСЮ/ЦЧ, но чтобы в конце МСЮ оказался воскресшим ВИ — сиди думай, где это удачнее будет: у ЦЧ, Цзиней, в Темном пути (ВИ и ритуал же!), по старинке в общем, но будучи готовым, что кто-то завахтерит и влезет с "у вас теперь свой такой-то тред, идите туда":lol:
Анон, если обсуждение равно касается всего этого и не вписывается ни в одну из тематик — то в основном, и никто никуда никого не погонит. Естественно, с этим накуром/фиком можно в тред ЦЧ. В тред ЛЛЦ — только если МСЮ-ВИ на момент событий там состоит, кмк, в тред ТП — если он там играет существенную роль, а не просто факт ритуала (который вообще не ТП).

[Гость]

А потом в ПЛ все стали замечать, что окрестные ивы как-то полысели...

ну не страдать же кустам ОГ в одиночку

[Гость]

— Я не трогал себя там, пока тебя не было.
— Почему? — Цзян Чэн замирает, его голос звучит растерянно.
— Без тебя неинтересно.

Самое прекрасное!

мне тоже очень понравился этот момент

[Гость]

Ну вот мне все-все интересно, кроме одного не слишком активного треда. Проверить за день по избранному реально не сложно, там комментов почти не было, кроме как в основном.
В некоторые дни в мелких тредах вообще только рекают фики и кидают ссылки на арты, это удобно.

Ну тут кому как, анон, мне вот и все-все интересно, и еще в нескольких фандомах параллельно сижу, так вот я за собой заметил, что там теперь еще общаюсь, а Магистра только может раз в день просматриваю теперь на почитать, оказалось сложно настолько распылиться, хоть в части новотредов обсуждения и вялые. Но с тем, что это личные трудности и хочешь жить общаться, умей вертеться, я тоже согласен

[Гость]

Спасибо, аноны

А потом в ПЛ все стали замечать, что окрестные ивы как-то полысели...
главное, чтобы не самих чэнсяней в кустах

Самое прекрасное!
мне тоже очень понравился этот момент

[Гость]

главное, чтобы не самих чэнсяней в кустах

При приближении опасного объекта к кустам, из-за соседнего куста выскочит внезапная ЦЯЛ с арбузом и как бы невзначай уведет в сторонку

[Гость]

Не уверен, что спасет, но внес порно.

Анон, ты немножко тредонекромант

Анону приснилось, что зашел в тред, а тут новый порномарафон

А этот анон немножко Ванга

[Гость]

При приближении опасного объекта к кустам, из-за соседнего куста выскочит внезапная ЦЯЛ с арбузом и как бы невзначай уведет в сторонку
это же сколько арбузов надо