Фантастических тварей правда - 92

[Замдежурного]

ФАНТАСТИЧЕСКИХ ТВАРЕЙ ЗАГОН
Впечатления, скандалы, интриги, расследования.

Маскот наших тредов - плачущий котик.

Забери его себе!

Забери его себе!



Подарок от наших корейских сестер - фильм в хорошем качестве, с корейским хардсабом
Скачать
На англ. | На рус.

Глав Соо | Кинк-фест | Твари на ЗФБ-17 | Гриденс на ЗФБ-17 | ГП-обзоры

Знаменитые книги магмира: Сказки Барда Бидля | Фантастические звери и места их обитания | Квиддич с древности до наших дней

Создадим иллюстрации к книге Ньюта вместе: Внеси свой вклад в рисовалку!
Пробей дно в ФТ: Генератор сюжетов/заявок на фанфики

Краткое пояснение к канону: ГП-вики на русском | ГП-вики на английском | Pottermore | Cайт Дж. К. Роулинг

| FAQ и Путеводитель |

Общая информация:

— Почему «Твари», а не «Звери»? Потому что аноны, живущие здесь — настоящие фантастические твари, которые могут добить три треда за день, что поражает некоторых анонов дежурки.
— «Фантастические твари» - сие спин-офф от основной саги о Гарри Поттере, который может квалифицироваться, как приквел. Действие происходит начиная с 1926 года, за 70 лет до начала истории о Мальчике-Который-Выжил.
— На данный момент запланировано еще четыре фильма. Вторая часть «Фантастических тварей» выйдет в 2018 году.
— Вырезанные сцены обещают представить на DVD издании в апреле 2017 года.

Будущее «Фантастических тварей»:

— Криденс официально уполз. По слухам, у Эзры Миллера был заключен контракт на все пять фильмов.
— Джонни Депп будет в следующих фильмах.
— Так же в следующих фильмах появится Альбус Дамблдор средних лет, однако кастинг на эту роль еще не закончен.
— Официально — нет никаких подтверждений того, что настоящий Персиваль Грейвз появится в следующих фильмах в исполнении Колина Фаррелла, но фандом горит задорно
— По предварительному анонсу вторая часть «Тварей» будет происходить в 1928 году, основные локации - Франция и Англия, а также обещали подробнее раскрыть тему Ильверморни.
— Будет ли горячий слэшик между Дамблдором и Гриндевальдом? Обещали. Но обещать — не значит жениться.
— Обещают появление Тесея Скамандера - старшего брата Ньюта и хорошего друга Персиваля Грейвза. Тесей - британский аврор и герой войны, является знаменитостью в мире волшебников.

Заблуждения и непонятные моменты в фильме:

— Настоящий Персиваль Грейвз существовал и действительно работал в МАКУСА, однако его судьба, после того, как Геллерт Гриндевальд решил проникнуть в Конгресс под личиной Грейвза, неизвестна. Так же официально подтверждено, что на протяжении всего хронометража фильма настоящий Грейвз в кадре не появлялся.
— Почему у Ньюта разбежались животные? Есть версия, что в чемодане сломался магглоотвод.
— В фильме был не классический Омут Памяти. На него были наложены те же чары, что Волдеморт применил к озеру с инферналами, чтобы защитить свой крестраж.
— Палочка, которую нашел Криденс у Модести - не настоящая. Это была обыкновенная игрушка, купленная девочкой ради забавы.
— По информации, внесенной Роулинг через твиттер, Гриндевальд на самом деле является провидцем И он на самом деле врал Криденсу.
— Так же на своем сайте Роулинг опровергла информацию о том, что Гриндевальд пользовался Оборотным зельем, обличье Грейвза он принял посредством Трансфигурации.
— По подсчетам анонов действие фильма происходят с 6 по 8 декабря, Геллерт Гриндевальд под личиной Грейвза скрывается около недели (по датам газетных вырезок в начале фильма).

Словарик начинающего анона тварей

Словарик начинающего анона тварей

А Криденс жрёт — вышло из описания вырезанной сцены в фильме, где Грейвз приводит Бэрбоуна в ресторан. В Лего-версии фильма данная сцена была показана, на протяжении всего таймлайна и заискивающих речей Лже-Грейвза Криденс только и делает, что жрет.
Абернети — по мнению некоторых анонов персонаж (возможно, единственный из персонажей Тварей) живёт активной половой жизнью. Его партнёрами, по разным сведениям, являются: Персиваль Грейвз (и, вероятно, Гриндевальд), Куини, Тина, Пикери, сенатор Шоу и его брат, а также многие другие. В период, когда с личной жизнью у него не ладится, он снимает сексуальное напряжение в туалете.
Ананас - внезапная физиономия Гриндельвальда (в исполнении Джонни Деппа), после "ревелио" сменяющая привычное лицо ложного Персиваля Грейвза и вызывающая неконтролируемые и неоднозначные реакции у зрителей. Также: стоп-слово юного персонажа Эзры Миллера в фильме "Девушка без комплексов", часто, но совершенно безрезультатно используемое анонами, когда тред стремительно уносит в холивары или в физиологические жидкости Криденса.
Батя — особый вид Колина Фаррелла, преобладающий в сериале True Detective.
Богиня — особый сорт Эзры Миллера, для более полного получения информации необходимо загуглить Ezra Miller clothes.
Велоцираптор — особое состояние Эзрабляди, когда он видит/думает/говорит о Колине Фаррелле.
Главный спонсор — няша-ниффлер, поддерживающий анонов в их нелегком труде.
Глсвлк (см. то-что-нельзя-упоминать-в-треде, Та-которую-нельзя-называть) - позывной для начала мегасрачей на тему того, что писать в голосовалке для следующего треда, как именно писать, сколько, почему, вчера маленькие, но по три, сегодня большие, но по пять. Время битвы за глсвлк наступает примерно каждую 35 страницу нового треда и дает анонам возможность отдохнуть душой и высказать накопленное за время обсуждений других вещей мнение об умственных способностях соседей по треду.
ГРЕШНОВАТО — не поддающееся классификации состояние анона, когда он видит нечто возбуждающее. Так же пейринги и кинки на грани сквиков.
Жена сенатора Шоу/жена Грейвза - пейринг двух уберлебединых персонажей, о наличии которых в каноне не было даже упоминания.
Жукпук — особый вид анона, который приходит в тред и разводит срач ради срача, чаще всего, беспочвенный. В более узком смысле - сраный Гриндевальд из-за переводческих талантов госпожи Спивак.
Кексянка - вообще неправославный пейринг Эдди/Эзра. Название берет начало из пресс-тура, в котором Эдди и Эзра задорно кусали один кексик.
Когти — длинные и грязные ногти Эзры Миллера, замеченные на некоторых фото.
Коледди - неправославный пейринг Колин/Эдди.
Колянка — гиф-сет серия, снятая с видео с промо-тура «Тварей», на которой Колин Фаррелл гладит Эзру Миллера по коленке в попытке успокоить его. Так же, в узком смысле, название пейринга Колин Фаррелл/Эзра Миллер.
Лебеди - мелконёховые персонажи, которые почти не отсветили в фильме (см. Лэнгдон Шоу, Честити Бербоун и т.д.) или были пронесены в виде упоминания (см. Тесей Скамандер), но на которых активно фапают аноны.
Ль - отъемлемая часть ГриндеЛЬвальда, вызывающая сраные гонения в треде.
Морковь — отсылка на поступательно-глотательную гифку с Колином Фарреллом.
Нежный подвал - упоминался в фандомообразующем грингрейвз фике про итальянского мужа-свиноеба. Обозначает нежный дабкон Грейвза Геллертом без травм, включает стокгольмский синдром со стороны Грейвза. С какого-то момента в треде стал определением условно-романтических отношений между Гриней и Грейвзом (в смысле, без кровищщи, пыток и порваных жоп).
Обмазка (также обмазать энергетикой) - задорный перевод одного из интервью Эзры, где трудами анона-переводчика Эзра "обмазывался энергетикой Колина"
Одноногая Собаченька — тонко-звонкий, маленький, худенький, с выступающими костями и хрупкой шеей, постоянно рыдающий Криденс, которого постоянно ебут все и вся.
Папочка — иже daddy-kink.
Подворотня — отсылка к сценам в фильме в подворотне, а так же к статье 134 УК РФ.
Подставки - нежное уменшительно-ласкательное наименование детей Колина, вызывающее моральные терзания у снобоанонов. Связано с этим фото.
Похороны фандома - происходят регулярно под завывания анонов о том, что фандом умирает, никто не пишет, не рисует, мы не пережуем два года, два года не пережуют нас. Во время похорон в тред надлежит торжественно вносить похоронную гифку с Колином-лобстером.
Смеюсь, как Фаррелл — местный аналог "паццталом", "взорнул" и "лол". Выражение является отсылкой к видео со съёмок фильма "Вспомнить всё", на котором Колина Фаррелла разобрал приступ смеха, из-за которого он не мог устоять не только на ногах, но и на коленях.
Сосиски — тредовый фанон о том, что авроры любят пожрать хотдоги.
Сраный Гриндевальд — тот неловкий момент, когда приходит Гриндевальд и портит все.
Фанклуб Гриндевальда — клуб почитателей Геллерта Гриндевальда, в котором состоят, по достоверной информации у анонов, Гриндевальд, Гриндевальд и, конечно, Геллерт Гриндевальд.
Физиологические жидкости Криденса - разнообразные субстанции, в фильме в изобилии вытекающие из естественных отверстий Криденса. В сцене с истерикой после убийства Мэри-Лу обскуром это определенно слюна, а насчет сцены убийства Криденса аврорами нет единого мнения: кто-то считает, что это рвота, кто-то - что слюна, кто-то - сопли, кто-то - кровь от разрыва внутренних органов, а кто-то вообще оптимистично видит не жидкость, а свет или вовсе утекающую через рот душу.
Фильм с плохими диалогами — отсылка на режиссерский дебют Колина Фаррелла.
Эзраблядь — то же, что и Богиня, чаще всего в это понятие так же включаются особые поведенческие нормы.
Эзражирный - фраза для начала срача в треде. Связана с окончанием в Эзре периода грешноватости и легком раздатии в разные стороны.

Предыдущие треды: 1, 2, 3,

...

4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91.

Вопрос: За что ты их любишь и ненавидишь, анон?

1. Мэри Лу - добродетель и садизм		15	(2.91%)
2. Криденс - невинность и убийства		61	(11.82%)
3. Ньют - находчивость и аутизм		77	(14.92%)
4. Лэнгдон - вера в чудо и долбоебизм		29	(5.62%)
5. Куини - очарование и шантаж		65	(12.6%)
6. Якоб - доброта и агрессия		38	(7.36%)
7. Тина - исполнительность и карьеризм		38	(7.36%)
8. Абернети - няшность и лебединость		23	(4.46%)
9. ГРИНДЕЛЬВАЛЬД - мощь и неуравновешенность		72	(13.95%)
10. И только Грейвз идеален, потому что мёртв		98	(18.99%)
Всего:		516 Всего проголосовало: 170

@темы: фантастических тварей правда

Comments

[Гость]

вспомни, пожалуйста, я тоже такую хочу)) может, это антистрессовые подушки?

это тсум тсумы)

вроде таких

[Гость]

это тсум тсумы)

awwww какие они милые

[Гость]

Эзра с группой поют
ezramillertherapy.tumblr.com/post/157513750359/...

[Гость]

в среднем по больнице каждому анону нравятся 3 персонажа из фильма

с пейрингами у нас вроде выходило все 3 голосовалки примерно по 2,5 на анона

[Гость]

Вот есть у нас Геллерт, который шесть лет отучился в Дурмстранге. Он изучал боевую магию и наверняка не раз сражался на дуэли (что поощряется местным преподавательским составом). Т.е. для него достать волшебную палочку в пылу спора может быть совершенно нормальным делом.
А если предположить, что Круциатус не является в Европе Непростительным и не грозит пожизненным заключением... то да, Геллерт совершил хреновую штуку, осуждаемую, но далеко не такой непоправимый пиздец, каким это выглядит в глазах выросшего в Британии Альбуса.

незнание закона в любом случае не освобождает от ответственности)) да и человек, который знает, что такое круциатус и какой он эффект оказывает, когда его кастуешь (особенно - знает по собственному опыту), как бы должен десять раз подумать, прежде чем накладывать его на других людей, особенно в бытовой стычке, а не на поле боя. иначе хреново он учился дуэлям, даже если все это принимать за правду
но мне не кажется, что круциатус разрешен в европе - и разрешен в дурмстранге; это слишком хорошая пугалка, чтобы про нее не болтали в связи с "большой страшной темной школой". мы бы про это хоть от кого-нибудь, типа того же малфоя, да услышали бы
нет, думаю, три непростительных непростительны все-таки из-за прямого влияния на душу или еще какого-то регистрируемого эффекта, а не просто потому, что такова традиция
и запрещены везде
и все-таки не использовались в дурмстранге, особенно на детях

[Гость]

гринденс;
пост-канон, нездоровые отношения, мнение криденса о которых может расходиться со мнением автора;
дабкон, геллерт снизу, странноватая фоновая легилименция (считывающая не столько воспоминания, сколько любые образы, и работающая постоянно), обсуждение кинка на обскура;
геллерт, красивый в глазах смотрящего, без конкретных указаний на внешность, подставляйте что хотите.

гринденс, 1/3

Не бывает ничего лучше этого; не бывает ничего хуже. Тело Криденса кажется чужеродным, тяжелым, неловким. Мысли путаются. Ему тяжело дышать, его сердце бьется так сильно. Гриндельвальд гладит его по спине, прикосновения обжигают, сковывают, закрепляют в человеческом образе, и Криденс дрожит, утыкается лицом ему в плечо, дышит знакомым запахом. Гриндельвальд говорит что-то; Криденс не слушает слов, он помнит, помнит, что в них нет ни крупицы правды, - но слушает голос.

Гриндельвальд успокаивает его, он восхищается им, шепчет жарко на ухо; он и сам тяжело дышит. У него никогда не бывало такого голоса, пока Криденс оставался всего лишь Криденсом. Гриндельвальд говорит с ним так - значит, все в порядке. Криденс льнет к нему, как ни за что не решился бы, будь он полностью самим собой; Гриндельвальд прижимает его крепче, запускает руку в отросшие волосы.

Это так хорошо, что стоит всего, что было. Это так хорошо, что Криденс то ли всхлипывает, то ли стонет, неуклюже мажет губами по его шее, и хочет быть ближе, еще ближе, обернуться вокруг него черным дымом, не Криденсом - чистой магией, послушной и верной ему. Гриндельвальд тихо смеется. Краем сознания Криденс чувствует: он снова читает его мысли.

Криденсу нечего скрывать. Обо всем, что случилось до их новой встречи, он рассказал и сам: о путешествии с Ньютом, о решении Дамблдора, и о том, как едва не стал сквиббом, и о том, как поначалу сжигал его письма. Он живет в доме Гриндельвальда, разговаривает со сторонниками Гриндельвальда, читает его книги, даже во снах видит одного его. Криденс весь - как на ладони. Его снова бросает в дрожь; Гриндельвальд целует его в лоб.

- Тише, Криденс, - говорит он, и Криденс слышит улыбку в его голосе. Он почти горд собой: Гриндельвальду понравилось, по-настоящему понравилось то, чему он успел научиться. Однажды Криденс перестанет быть бременем - он превратится в полезного и нужного союзника. Тогда в его жизни больше не останется страха.

- Ты был прекрасен. Ты и представить не можешь, как я рад, что ты простил меня и вернулся. Еще немного - и ты будешь сильнее почти любого мага, - шепчет Гриндельвальд ему на ухо, пламенно и убежденно, и это напоминает то, что было в Нью-Йорке, но так ново, ничем, ничем не похоже, и Криденс вздрагивает, и всхлипывает снова, и жмется ближе, почти к нему на колени, не слушает, не верит - а потом, одумавшись, одергивает себя. Человеческое тело больше не кажется ему тяжелым, неудобным грузом; боль в груди становится привычной и выносимой.

- Я уже почти в порядке, м... Геллерт.

Криденс никак не привыкнет называть его по имени; самому ему и в голову не пришло бы, что так можно, - но Гриндельвальд настоял.

Он снова гладит спину Криденса, проводит пальцами по позвоночнику, дыханием касаясь его шеи; он знает, знает, как это нравится Криденсу, слышит, как тот не может сдержать резкий вздох, чувствует, как вздрагивают его бедра в просыпающейся нужде, - так зачем, зачем он...

- Хорошо. Но сегодня у меня свободен весь вечер. Я могу провести его с тобой. - Голос Гриндельвальда становится ниже, и - о, Криденс знает, что это означает, и зажмуривает глаза от стыда, вины и восторга. Не бывает ничего лучше; не бывает ничего хуже. - Разве что ты против?

Криденс мотает головой, отчаянно и беспомощно, вцепляется в плечи Гриндельвальда еще сильнее. Тот смеется - у него мягкий, мелодичный, чудесный смех - и крепко прижимает руку к паху Криденса. Им тесно, неудобно, - но Криденс все отдал бы, чтобы так всегда и остаться в этой близости, он толкается вперед, его лицо горит; он никогда, никогда не привыкнет к этому, потому что каждый раз становится только лучше, только хуже, он закрывает глаза, чтобы не видеть снисходительную улыбку Гриндельвальда, закрывает глаза и сквозь удовольствие клянется себе: на этот раз он не будет таким беспомощным, он сможет ответить - хотя бы спросить, не хочет ли Геллерт, чтобы... Он должен хотеть, правда? Иначе он не делал бы с ним все эти чудесные, ужасные вещи - ведь Криденс и без того пришел к нему, и так старался изо всех сил. Иначе Криденс не заметил бы его возбуждения в тот, первый раз, когда Гриндельвальд поднимался с колен перед ним; не ощутил бы неделю назад, в его объятиях, когда приходил в себя от того, как ужасно хорошо ему было, почти как сейчас, еще больше, еще лучше.

Но интонации его голоса в такие мгновения всегда так легки; но он так расслаблен и безмятежен; но он обнимает его, разомлевшего и безвольного, и принимается рассказывать обо всем на свете; но он, уходя, целует его в лоб, как ребенка.

Зачем он поступает так со мной, - думает Криденс - первой настоящей мыслью с тех пор, как снова стал собой. Гриндельвальд повсюду: поглаживает через брюки, щекотно дышит в шею, то и дело задевая кожу губами, едва-едва дотрагивается до разума. Он же умеет мысли, - думает Криденс, отрывочно и сумбурно, вздрагивая, когда становится чересчур хорошо. Гриндельвальд знает, прекрасно знает, что он, Криденс, не может задать вопрос, не может сам решить, что делать; почему он не скажет сам, зачем мучает его; Криденс не может думать, не может видеть, едва может чувствовать; когда Гринельвальд рядом, Криденс не может и пошевелиться, он прикасается - и Криденс застывает, запертый, его. В тот день, два года назад, он обещал свободу; теперь Криденс и вправду свободен - ото всего, кроме его голоса и его рук.

Гриндельвальд отстраняется; его рука все еще гладит его, но совсем легко. Криденс судорожно вздыхает и смотрит в лицо, к которому никак не может привыкнуть, - снова, как в каждый раз, с удивлением, с испугом и с новой радостью видеть его. Гриндельвальд заглядывает ему в глаза, думая о чем-то, а потом весело хмыкает - почему бы и нет?..

- Мне нравятся твои идеи, - сообщает он. Невесомые касания, непонятные слова - Криденс готов умолять его прекратить, продолжить, отпустить, заставить, но не может найти слов. - Точнее, то, как их можно объединить. Твоя сила... очень впечатляет, особенно когда ты в форме обскура; ты силен и красив, как сама магия; но все же тебе не хватает точности и контроля. Не пойми меня неверно: то, чего ты успел достигнуть, - совершенно невероятно. Свободная магия, без палочки, без жестов, без заклинаний... Когда я искал тебя, то и не представлял, какое сокровище встречу. - Гриндельвальд берет его за подбородок, принуждая поднять глаза, встретить его горящий взгляд. Всего так много, всего так мало. Криденс не хочет слушать его слова. - Оставаясь в своем теле, ты уже не уступаешь обученному магу. Но превратившись, ты похож на ребенка, впервые взявшего в руки перо, - а ведь сколько возможностей... Но я знаю: ты быстро учишься, особенно если дать тебе вескую причину.

Под конец речи Гриндельвальд прикрывает глаза. В нем что-то не так, как всегда; Криденс все еще не понимает, о чем он, но что-то в его дыхании, что-то в его улыбке, - да, да, это же именно то, чего он ждал и не находил, чего не доставало ему до решимости. Криденс пытается успокоить дыхание. От мысли, что Гриндельвальд может правда, по-настоящему желать его, сердце бьется тяжело и часто в ужасе, в восторге.

Гриндельвальд не заканчивает свою речь. Он ложится на кровать, увлекая Криденса за собой; тот склоняется над ним, осторожно, боясь прикоснуться. Несколько долгих секунд Гриндельвальд только глядит на него снизу вверх, довольный чем-то, только властно перебирает волосы.

- Геллерт, - выдавливает из себя Криденс, - что вы?..

- Тише, Криденс. - Гриндельвальд чешет его за ухом, как кошку, и Криденс не может не подставляться под прикосновения. Его голос совсем другой, Криденс никогда не слышал у него такого голоса. - Иди сюда, ближе. Да, вот так. Ты хочешь поцеловать меня, Криденс? Вижу, что хочешь. Давай.

Он надавливает ему на затылок, и Криденс послушно касается губами его губ. Они уже делали так раньше, но это было совершенно иначе. Тогда Гриндельвальд ничего не требовал от Криденса - он брал его лицо в свои ладони, он был спокоен и нежен, дожидаясь, когда Криденс решится разомкнуть губы; Криденсу оставалось только закрыть глаза, только вцепиться в его плечи, только сдержать всхлипы и стоны. Теперь Гриндельвальд ждет.

Криденса предупреждали, что Гриндельвальд жесток - но не уточняли насколько.

Криденс не умеет; Криденс все сделает не так; ну почему за прошедшие два года он не додумался попробовать с кем-то другим, с кем угодно, к кому он не чувствует всего этого, - чтобы теперь все сделать правильно. Но Гриндельвальд нетерпеливо вздыхает, притягивает ближе - и у Криденса нет выбора.

Он осторожно лижет чужие губы; Гриндельвальд одобрительно хмыкает, и Криденс вздрагивает, а потом продолжает целовать его - чуть сильнее, чуть глубже, чуть увереннее. У Гриндельвальда горячий рот и ласковые, настойчивые, не выпускающие его руки; это тот самый Гриндельвальд, что предал и принял его, подарил надежду, лишил ее, разрушил его жизнь и создал заново; тот самый, кого боятся и кем восхищаются. Криденс плавится от желания, но этот поцелуй кажется самым пугающим, что случалось с ним в жизни. Он задыхается, он не может продолжать; он отстраняется, и прячет лицо в плечо Гриндельвальда, и шепчет:

- Простите, я... - он не знает, как закончить фразу, не знает, что с ним не так.

- Все в порядке, Криденс? - спрашивает Гриндельвальд - как будто это не он должен знать, правда ли Криденс все испортил. Гриндельвальд гладит его волосы, другой рукой обхватывает плечи, заставляя Криденса опуститься к нему, ближе. - Ты же знаешь, я вовсе не настаиваю на том, что мы сейчас делаем. Если хочешь, мы всегда можем остановиться.

[Гость]

гринденс, 2/3

Криденс никогда, никогда, никогда не посмеет хотеть, чтобы Гриндельвальд остановился. Гриндельвальд желает его, но, даже желая, говорит об этом небрежно и легко. Если он подумает, что Криденс не хочет этого, то и вправду поднимется с кровати, и поцелует его в лоб, и уйдет - или, может быть, нет, но тогда все произойдет точно так же, как прежде. Криденс мотает головой.

- Тогда попробуем еще раз?

Криденс приподнимается, чтобы взглянуть ему в лицо. Его волосы растрепались; его красивые черты стали еще непривычнее. Может быть, однажды Криденс полностью овладеет своей силой и станет помогать ему по-настоящему; однажды он изменит ход истории, или сделает то, чего не смог бы никто другой, даже сам Гриндельвальд, или спасет его. Гриндельвальд обещает ему силу, обещает, что Криденс будет значить что-то, - и, кто знает, вдруг на этот раз он не лжет? Если это сбудется - вот тогда Криденс сможет поцеловать его, по-настоящему. Тогда он сделает это, обязательно сделает, он будет мечтать лишь об этом одном; но сейчас...

- Этому тоже надо учиться, - говорит Гриндельвальд и гладит его по щеке. Его потемневшие глаза улыбаются. - И, если захочешь, завтра мы займемся именно этим.

- Но как же?..

- Да, конечно, я не стал бы отвлекать тебя от того, что вправду важно. Но ведь ты можешь быть в форме обскура. Ты же помнишь, что я говорил про точность и контроль, про хорошую причину, чтобы проявить их?

Криденс не знает, что происходит с его лицом, но Гриндельвальд весело смеется.

- Разве это возможно?

- Мы попробуем и узнаем. Если у нас не получится - попробуем еще. Помнишь, я уже касался тебя в той форме? - Криденс совсем не хочет снова думать о своем отчаянии, мольбе о помощи, о вихре аппараций и чужом доме, чужом лице, о смеси благодарности и боли, о невозможности выдержать все это. Криденс помнит тот день лишь смутно, детали теряются в тумане ужаса и надежды; но Гриндельвальду нет смысла обманывать его в такой мелочи, и Криденс верит, и Криденс кивает. - Я думаю, это сработает, но, даже если у нас ничего не выйдет, это наверняка будет полезно тебе и... познавательно для меня. Ты же догадываешься, что именно я хочу, чтобы ты со мной сделал?

Криденс слышал кое-что, еще в прежней жизни, в Нью-Йорке, но совсем мало; несколько секунд он только глядит в глаза Гриндельвальду, озадаченный и смущенный, а потом...

- Конечно, догадываешься, - хмыкает тот, и Криденс готов умереть от стыда, проклиная свое воображение: что, если бы он ошибся? - Всегда знал, что ты у меня умный.

У Гриндельвальда становится ниже голос, а еще - Криденс, ошеломленный всем, что происходит, замечает это только сейчас - он в размеренном, ленивом ритме трется об его бедро.

- Вы правда хотите этого? - вырывается у Криденса прежде, чем он успевает остановить себя. Он никогда, ни за что не подумал бы, чтобы человек, подобный Гриндельвальду, стал бы участвовать в чем-то подобном; ему странно и неловко жить с этим образом в голове; вдруг на самом деле ничего такого быть и правда не может, вдруг он говорит это, только чтобы проверить Криденса, вдруг...

- Да, хочу, - просто и прямо отвечает Гриндельвальд. Криденс не сдерживается, толкается ему навстречу - и тот вздыхает довольно.

- Прямо сейчас?

С губ Гриндельвальда срывается смешок:

- Так не терпится? - Криденсу ужасно, ужасно стыдно; он обещает себе молчать, десять раз думать, прежде чем сказать хоть слово. - Я готов подождать до завтра: тебе будет сложно перевоплотиться второй раз подряд. Но кое-что мы можем поделать и сейчас. Чтобы завтра ты лучше понимал, как нужно. Тебе нравится такая мысль?

Криденс кивает, даже не успев понять, что именно ему предлагают, - не то чтобы это как-то изменило ответ.

- Чудесно, - улыбается Гриндельвальд. Стало быть, все в порядке; Криденсу сразу становится легче.

Пряжка его ремня сама по себе расстегивается, пуговицы на рубашке начинают одна за другой выскальзывать из петель. Два одновременных действия без слов, без палочки - на такое способны единицы, если Криденс хоть что-нибудь понял за два года путешествий, - а Гриндельвальд лишь расслабленно жмурится, не переставая подаваться к нему бедрами. В голове не укладывается то, что он должен сделать, - а главное с кем. От волнения пересыхает во рту. Брюки не снимаются; Криденс пытается привстать, чтобы выпутаться из них, - но у Гриндельвальда резко, как по щелчку, заканчивается терпение - и одежда исчезает вовсе, и они оба обнажены, и Гриндельвальд притягивает его к себе для поцелуя.

Криденс старается отвечать и старается поменьше соприкасаться кожей. На губах Гриндельвальда он чувствует улыбку. Ему нравится это, да, теперь Криденс почти верит, что нравится; досчитав до трех, словно перед тем, как призвать свою магию, он углубляет поцелуй. Гриндельвальд тихо стонет, и Криденс не может унять дрожи, и пробует сделать так снова, снова, - как же так вышло, что Геллерт хочет этого, и почему так хорошо, почему так много, неужели остальное будет еще... более... - а потом Гриндельвальд разрывает поцелуй.

Пока Криденс пытается отдышаться, он призывает палочку и произносит что-то на латыни; Криденс не знает такого заклинания. Гриндельвальд разводит ноги, его пальцы больше не перебирают волосы Криденса, его рука скользит вниз; потом он чуть морщится и коротко вздыхает, словно от боли.

- Я давно не делал так, мне нужно подготовить себя, - поясняет он, заметив непонимание Криденса. - Завтра я разберусь с этим заранее.

Криденс чувствует движения его руки; кажется, это слишком резко, слишком много, кажется, ему и правда больно. Гриндельвальд - последний человек, кто станет терпеть то, что не хочет терпеть; и все же Криденсу становится не по себе. Хочется помочь, хочется не знать о том, что происходит, и предстоящее снова начинает его пугать.

- Геллерт?.. - зовет он.

- Хочу поскорее закончить с этим, - отвечает тот. - К слову, мне очень любопытно, окажешься ли ты терпеливее меня? Как долго ты сможешь продержаться? Ты так неопытен; но я все же жду, что ты проявишь весь свой удивительный самоконтроль. В конце концов, в случае с обскуром ты вполне успешно сдерживался, пока я не...

- Я постараюсь.

Щеки Криденса горят, но от голоса Гриндельвальда становится спокойнее. Ненадолго - потому что рука, покрытая чем-то скользким, сжимает его член, и Криденс не может сдержать стон.

- Не передумал? - смеется над ним Гриндельвальд, и Криденс мотает головой, что еще он может сделать? Гриндельвальд, словно сжалившись, притягивает его к себе, и Криденс утыкается ему в шею, словно только что превратившись обратно в человека. Так лучше, так привычнее, но сердце все еще стучит очень часто. Гриндельвальд гладит и сжимает его, а потом берет крепче в руку, и направляет, и член упирается головкой куда-то, где жарко и тесно, и Гриндельвальд вздыхает, подается навстречу, и это слишком, и Криденс не переживет этого, и он боится шевельнуться, боится вздохнуть, ему так хорошо, людям не должно быть так хорошо, как делает с ним Гриндельвальд.

- Двигайся, - требует тот, и Криденс слушается, не успев даже понять, что делает.

Гриндельвальд застывает на мгновение, а потом резко расслабляется, начинает дышать глубже; ему больно, Криденс видит это. В ужасе он пытается отстраниться, выйти, не прикасаться; к глазам подступают слезы.

- Мистер Гринде...

- Геллерт, - перебивает его Гриндельвальд, и Криденс замирает: Гриндельвальд никогда еще не говорил с ним так, с таким раздражением, с таким разочарованием, и Криденс все испортил, и Гриндельвальд никогда больше не дотронется до него, и не обнимет, и не взглянет тепло. - Я же просил: по имени. И - ты правда веришь, что я дал бы причинить себе вред? А с виду такой скромный мальчик.

Криденс все еще слышит раздражение в его голосе, но уже не только; он решается взглянуть на него. Глаза Гриндельвальда смеются, по-прежнему темные, и взгляд их по-прежнему горит.

- Продолжай. Я скажу, если что-то пойдет не так. Тебе помочь?

Криденс качает головой, опустив взгляд. Гриндельвальд быстро целует его и гладит по шее, приободряя. Внутри него так горячо, так мягко; Криденс осторожно входит до конца и останавливается, стараясь не думать, не понимать, что это Гриндельвальд вздрагивает под ним. Его лицо расслабленно, его глаза закрыты; Криденс хотел бы еще раз поцеловать его - но не смеет. Гриндельвальд вскидывает бедра, меняя угол. Криденс всхлипывает и толкается в него снова, слишком резко, на мгновение потеряв контроль.

- Да, так, - выдыхает Гриндельвальд, и Криденс, досчитав до трех, повторяет движение.

Это вовсе не так ужасно, как казалось, - скорее, наоборот, особенно если не позволять себе думать. Если сосредоточиться только на на мерном ритме, редких стонах Геллерта, на его закрытых глазах, растрепавшихся волосах, на частом дыхании, удовольствии на его лице - как так вышло, что это он, Криденс, делает это с ним? Он хотел бы, чтобы Гриндельвальду было еще лучше: вдруг это исправит все, или хотя бы часть, хоть немного, хоть что-нибудь.

- Геллерт?.. - робко просит он. Тот не отзывается, погруженный в ощущения. - Геллерт?

Гриндельвальд ловит его взгляд, и притягивает к себе для поцелуя, и отвечает:

- Прости, я отвлекся. И да, Криденс, да, тебе можно. Просто делай, не спрашивай.

Криденс не знает, что с ним происходит; всего слишком много, чтобы продолжать сомневаться. Он прикасается к члену Гриндельвальда, и тот шипит сквозь зубы; он заключает его в свою ладонь, как Гриндельвальд делал для него, - и тот толкается ему в руку, до боли вцепляясь в волосы. Криденсу нравится дотрагиваться до него, Криденсу нравится быть в нем; он хотел бы остановить время, остаться навсегда в этой близости, с Геллертом, всегда вот таким, - но, в конце концов, он сможет вернуть все это завтра, если ничего не испортит. Завтра Геллерт будет глядеть на него в восхищении, которое даже не пытается сдержать при виде его магии; завтра он позволит касаться его, обтекать его, приникать ближе и ближе; завтра не будет места сомнениям: обскур не думает, обскур - всего лишь магия, и чувства, и чужая направляющая воля.

[Гость]

Эзра с группой поют

по Эзре как всегда не поймешь, то ли он упоролся чем-то, то просто так шатается )

[Гость]

Эзра с группой поют
у него сегодня концерт еще, 25-го и потом подряд почти десяток в начале марта
надеюсь, инстаграм принесет нам много прекрасного

[Гость]

Эзра с группой поют
у него сегодня концерт еще, 25-го и потом подряд почти десяток в начале марта
надеюсь, инстаграм принесет нам много прекрасного

[Гость]

гринденс, 3/3

Гриндельвальд слышит его мысли: он стонет, и сжимается вокруг него, и его член вздрагивает у Криденса в руках, - и это слишком, это невозможно вынести, у Криденса чувство, словно он обратится в черный дым прямо сейчас, но нет, нельзя, он обещал, его бьет крупная дрожь, и Геллерт замечает, он улыбается и гладит его по лицу.

- Ты... ты зря так слушаешь мои слова, - говорит он, и речь дается ему с трудом. - Я вовсе не против, если ты кончишь сейчас.

Криденс кивает, благодарно целует его ладонь, дрожит сильнее, и сильнее движется в нем, целиком открытый перед ним, полностью беспомощный, сгорающий на нем, умирающий для него.

Потом Криденс приходит в себя, сам не свой от слабости и удовольствия. Гриндельвальд гладит его по спине, тяжело дышит на ухо; Криденс почти лежит на нем.

- Я не хотел, - оправдывается Криденс, осторожно выходя из него, перекатываясь на бок; Гриндельвальд разочарованно поджимает губы, и Криденс вспоминает, что тот все еще возбужден. Криденсу все еще слишком хорошо, он все еще слишком расслаблен, чтобы по-настоящему испугаться за свои ошибки, - но ему уже не по себе. - Простите. Я старался, правда, я...

- Все хорошо. Будет даже лучше, когда ты наконец прекратишь извиняться.

Криденс виновато утыкается лицом в подушку, а Гриндельвальд возвращает его руку на прежнее место. Теперь он сбивается с ритма, толкаясь в ладонь Криденса жадно и нетерпеливо. Криденс сжимает руку крепче, старается гладить головку, в попытке хоть так восполнить то, что не сумел дать. Гриндельвальд больше не стонет, но дышит прерывисто и шумно, и желание видеть его берет верх над виной и смущением. Теперь на лице Геллерта, незнакомом и прекрасном, проступает что-то экстатическое; Криденс пытается отвести взгляд - и не может, он хотел бы смотреть на это всегда, хотел бы знать, каким было бы это лицо, если бы он все еще оставался внутри, если бы он был не совсем, не до конца собой, - той силой, которая интересует Гриндельвальда куда сильнее, чем ее носитель. С неожиданной ясностью Криденс понимает, что должен сделать. Он думает об обскуре; он вспоминает собственные мечты о прикосновениях, о близости, о силе, обволакивающей Гриндельвальда, чуждой ему и ему послушной; он пытается понять, когда тот мог коснуться его, как это ощущалось; он пробует подумать и о другом, о том, как все будет завтра, - воображение отказывает ему, но Геллерту, кажется, хватает и этого. Он закусывает губу, и вздрагивает всем телом, еще и еще, - а потом замирает, и расслабляется, и глубоко дышит.

- Геллерт? - зовет Криденс, когда дыхание того выравнивается; он сам не знает, что хочет спросить. Все ли в порядке? Изменится ли что-то теперь? Не ошибся ли Криденс, думая о том, о чем думал?

- Я же сказал, что можно. - Гриндельвальд вздыхает и обнимает Криденса.

Тот пододвигается ближе, и вытягивается вдоль его тела, и кладет голову ему на плечо, чтобы вдохнуть знакомый, умиротворяющий запах. Наверное, все не так уж плохо; возможно, это стоило всего. Криденс чувствует себя тяжелым, податливо-мягким, почти счастливым и старается больше ни о чем, ни за что не думать - хотя бы до завтра.

[Гость]

патерсон.спойлеры!!! анону

анон, я дошел до работы и написал.

в первую очередь, мне нравится неторопливый ритм этого фильма. мне нравится, что это фильм об обычном человеке. обычном до зубовного скрежета, и его это устраивает! он ходит на работу, ритуал его жизни повторяется изо-дня в день. при этом, ищет и видит красоту в окружающем. его мысли заняты поэзий, и теми причинно-следственными связями, что он в ней обнаруживает. и вот эта обычность и даже скучность главного персонажа, подчиняет себе все вокруг. он постоянно сталкивается с поэзией во всех ее проявлениях, от косвенных "участников" до таки ж поэтов, как он сам. и этот мир ни на секунду не бросает его. потеряв свою тетрадь, он тут же получает новую, с напуствием писать дальше

мы могли получить настоящую социальную драму. я до конца отстранненно ожидала, вдруг герой взбунтуется, захочет резко изменить ритм, бросить сумасшедшую подружку или еще что (ведь мы видим, что это персонаж сильный внутри себя. он служил в армии, не задумываясь, бросился на черного на пистолетом). но герой просто живет своей скучной жизнью с волшебными часами и стихами.

это завораживает) про обычность мало кто снимает или еще меньше умеет снимать. я уходила с сеанса с теплым послевкусием. в отличе от того же Льва, где мы вышли с одним вопрос "И ЧО??"
Патерсон — это очень странный умиротворенный гимн посведневности и обычности.но в тоже время, эта обычность и монотонность каждый день вдохновляет главного героя на любовь, в том числе, на любовь духовную в виде поэзии

кстати про стихотворения если на русском интересно тут есть www.kinopoisk.ru/news/2900538/

[Гость]

Лайла хорошо поет. Эзра фальшивит)

[Гость]

Эзра пузень показал жаль, фотка плохая)

[Гость]

Эзра пузень показал

#эзра_не_жирный

[Гость]

да и человек, который знает, что такое круциатус и какой он эффект оказывает, когда его кастуешь (особенно - знает по собственному опыту), как бы должен десять раз подумать, прежде чем накладывать его на других людей

Не, я не тот анон, который фанонит практику Круциатуса в Дурмстранге. Это и впрямь перебор. Я имею в виду, что Геллерт, с его т.з., совершил наказуемое деяние, конечно, но никак не непростительное (если в Европе другие законы). Это может объяснять, почему он легко использует Круцио - знает, что по его законам в тюрьму не посадят.

нет, думаю, три непростительных непростительны все-таки из-за прямого влияния на душу или еще какого-то регистрируемого эффекта, а не просто потому, что такова традиция

На душу влияет только Авада. Лже-Грюм применяет Империо к ученикам, ему разрешают. Гарри использует Империо и Круциатус в седьмой книге.

[Гость]

слегка жирноватый
видно, что живот не плоский, а немного выпирает

[Гость]

еще один странный грейденс, осторожно, там присутствует дженовая голая жопа

Уж не Войной ли Харта вдохновился автор?

Тред держится полтора дня и мы не утонули?

Активность понижается, фандом умирает!

Активность понижается, фандом умирает!

[Гость]

джевин котики

[Гость]

да ладно, сегодня же праздник, все наверняка развлекаются)
не каждый же день по новому треду набивать

[Гость]

джевин котики

милота ядерная

[Гость]

патерсон-анону

анон, я дошел до работы и написал.

Спасибо большое. Теперь я знаю, почему все кроме нас сидели спокойно смотрели. Так и знала, что это с нами что-то не так.
Честно, у нас каждая сцена вызывала баттхёрт. Жена, которая сидит дома, страдает фигнёй и тянет из мужика деньги. Разговоры в автобусе. Стихи (я такие на первом курсе писала, что дало ещё один повод для баттхёрта)))
Герой показался неуверенным в себе терпилой, задавленным жизнью, хотя на самом деле ничего плохого в его жизни нет, многие так живут и ничего. Если всё устраивает, то почему бы и нет. Но я вот как раз не была уверена, что его устраивает.
Главное чувство, которое фильм вызвал: а наша жизнь ничо так, весёленькая)))
Я до этого фильма обожала слушать разговоры случайных людей, но теперь уже не уверена. В фильме они какие-то на редкость были... низкоинтеллектуальные.

[Гость]

от левого онона про патерсона. небольшие спойлеры

плюсую анону выше. там еще столько малозначительных забавных деталей, порой очень смешных, как по мне. и драйвер там прекрасен, очень красив, и у него получилось так сыграть, что видишь и любовь, и грусть в глазах, и тонкий подъеб порой, и смех.

мне не понравилось молчание, вообще никак не тронуло, хотя, по идее должно было, и перс драйвера внизапно тоже никак, а вот о патерсоне, что я посмотрела только вчера, я до сих пор говорю и говорю. уютный такой фильм, хотя меня тоже в определенный момент настигло ощущение ожидания драмы, хорошо, что нет, этого дерьма мне и в жизни хватает. но если тебя напрягают фильмы, где ничего, кроме диалогов и монологов не происходит, то лучше не надо, а то многие в зале откровенно страдали, а спать не получалось из-за переодически ржущего зала

[Гость]

видно, что живот не плоский, а немного выпирает

Даже втянутый худой живот немного выпирать будет.

джевин котики

Какие гламурные у Кевина глазки.

[Гость]

пипец Криденса в метро пидорасит (это я фт местами пересматриваю), так жаль его на этом моменте

[Гость]

открыл заявки на фкибуке
закрыл заявки на фикбуке

какая же ебанина

АU! В котором настоящий Персиваль Грейвз жив, знаком и близок с Криденсом, погибшим после истории с Гриндевальдом.
Персиваль винит себя в смерти мальчика и тяжело переживает как его смерть, так и то, что Геллерт использовал внешность Грейвза как оболочку, а самого удерживал в подвале, для того чтобы периодически забирать воспоминания о тех или иных вещах.
У Грейвза провалы в памяти, но он не забыл Криденса, раны на его руках, его поведение, внешность, и каждый раз ищет в толпе, ходя по улицам, возвращается в переулок, в котором происходили их встречи, хотя знает, что тот мертв. Понимание того, что если бы всё было по другому, его любимый мальчик остался бы жив, пожирает Грейвза изнутри.
Но однажды мимо него проходит ребёнок лет семи, и в мальчике Персиваль узнаёт самого Криденса. Мальчик выглядит как оборванец, чумазый, о чём-то плачет и мужчина вызывается помочь ему. Он узнаёт, что ребёнка так и зовут - Криденс, что он не знает, кто его семья и живёт в приюте. Спустя несколько месяцев Грейвз забирает его к себе. Любя когда-то существовавшего юношу и чувствуя вину перед ним, Персиваль старается дать мальчику всё самое лучшее, воспитывает, обучает, играет с ним, стремится сделать его жизнь счастливой, не такой, какая была у его любимого. Ребёнок очень любопытен и умён, и Грейвз не чувствует себя таким разбитым, каким чувствовал до встречи с ним, всё свободное время он посвящает именно Криденсу, ставшему центром его вселенной. Но мальчик - точная копия Криденса, который погиб из-за Гриндевальда, поэтому, когда его подопечный достигает возраста, в котором Криденс Бэрбоун погиб, Персивалю становится сложно бороться со всё ещё живущей в нём любовью к погибшему мальчику, которого он отождествляет с ребёнком, которого воспитывал, и, как будто чувствуя это, сам уже выросший мальчишка влюбляется без оглядки в своего опекуна.

[Гость]

видно, что живот не плоский, а немного выпирает

Это сексуально. Так и хочется руку положить...

[Гость]

патерсон. все ещ спойлеры. обоим анонам сразу))

все с тобой нормально) как я и писала, я до кона ждала конфликт! + я такой человек, которому каждый день надо захватывать по эвересту
а потом я поняла, что фильм о человеке, которому хорошо. ему не нужны эвересты. и подружка у него с причудами, но на свой волне. и любят они друг друга ужасно


Стихи (я такие на первом курсе писала, что дало ещё один повод для баттхёрта)))
не обижайся анон, но это целый стиль и направление. автор этих стихов пулитцера имеет) просто у нас такого нет, насколько я разбираюсь в поэзии.


Герой показался неуверенным в себе терпилой, задавленным жизнью
он не задавлен. ему и так хорошо) вангую за плечами какой-нибудь ирак/горячую точку. теперь он живет в мире с собой, на водопадик смотрит

там еще столько малозначительных забавных деталей, порой очень смешных, как по мне.

он и смешон и умиротворен. и действительно, моя кампания очень многих деталей не замечала, я им тыкала пол фильма.

уютный такой фильм, хотя меня тоже в определенный момент настигло ощущение ожидания драмы, хорошо, что нет, этого дерьма мне и в жизни хватает
вот, как раз это хотела донести
у нас был очень хороший сеанс. в Пионере обычно прилиятная публика

[Гость]

пипец Криденса в метро пидорасит (это я фт местами пересматриваю), так жаль его на этом моменте

Особенно, когда его чуть поезд не задавил(

[Гость]

Анон с гринденсом! Ты супер Додал так додал, любимый пейринг в любимой раскладке
Очень классно написано, классный Криденс, богичный Геллерт

Криденс не слушает слов, он помнит, помнит, что в них нет ни крупицы правды

шикарно

В тот день, два года назад, он обещал свободу; теперь Криденс и вправду свободен - ото всего, кроме его голоса и его рук.

И этот рефрен с лучше-хуже очень хорош.