Мизераблеправда-114

[Замдежурного]

Заебали "Отверженные" в целом и бесконечные Жавер/Вальжан в частности.
Куда не сунься, всюду блять, эти ебучие КЭН Ю ХИР ЗЕ ПИПЛ СИНГ ЭМПТИ ЧЕРС ДУ НОТ ФОРГЕТ МАЙ НЕЙМ УНЫЛАЯ РОЖА ДЖЕКМАНА ЕБАЛО КРОУЛИ ЗЕ КОЛОР ОФ ДЕСАЙР ЕБАТЬ МЕНЯ ФРАНЦУЗСКИМ ФЛАГОМ КОГДА ВСЁ ЭТО КОНЧИТСЯ
Да анона так Шерлок, Локи, Трандуил на алёшеньке и ашот с дауном из Тин Вулфа, вместе взятые, не заёбывали, как вся эта свистопляска вокруг откровенно посредственного мюзикла

рисовалка | сообщества |

прошлые фб

зфб-13 | фб-13 | зфб-14 | фб-14

Предыдущие темы:

1-100

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 4849, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 24601,

...

101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113.

Вопрос: в икс-треде я:

1. сижу		6	(4.2%)
2. не сижу		33	(23.08%)
3. ОФИЦИАЛЬНО сижу		6	(4.2%)
4. сижу, но всиравно мудила		2	(1.4%)
5. не сижу, но всиравно котичек.		21	(14.69%)
6. да все сидят!		10	(6.99%)
7. кроме росомахи		11	(7.69%)
8. и сюда сбегают		8	(5.59%)
9. кроме росомахи		14	(9.79%)
10. КАКОЕ ЭТО НАСЛАЖДЕНИЕ З-А-Е-Б-А-Т-Ь		32	(22.38%)
Всего:		143 Всего проголосовало: 72

@темы: мизераблеправда

Comments

[Гость]

Нам очень грустно, но мы не можем скрыть тот факт, что при этих словах – бывший каторжник – почти все отвернулись от него. За какие-нибудь два часа всё добро, сделанное им, было забыто и он стал только «каторжником».

Обыватели

У него всегда был при себе запасной ключ от калитки, но ведь при обыске у него должны были отобрать ключ. Это обстоятельство так и осталось невыясненным.

Так спрятал. А вот куда...

И разумеется, духовная власть стояла для него превыше всего: он был набожен

Но ведь... потом будет написано все наоборот!
Кто там кстати при просмотре фильма-98 говорил, что Жаверу точно похер на всяких там монашек?

Её могила была подобна её ложу.

Бедная девочка.

[Гость]

Голова её ударилась об изголовье кровати и упала на грудь; рот и глаза остались открытыми, взор погас

...

блаженная улыбка показалась на этих бледных губах

мне кажется, или в тексте неувязка? о какой улыбке может идти речь, если рот открыт, и автор вроде бы не крипоту писал?

[Гость]

Так спрятал. А вот куда...
уровень: джек харкнесс
Кто там кстати при просмотре фильма-98 говорил, что Жаверу точно похер на всяких там монашек?
не бреши, я говорил, что ему похер на защиту монашек. при чём тут его вера?

[Гость]

не бреши, я говорил, что ему похер на защиту монашек.

Текст перечитай. Можешь два раза.

[Гость]

Текст перечитай. Можешь два раза.
аргументируешь как господь!

[Гость]

Текст перечитай. Можешь два раза.

Простите, но... речь же шла о фильме и вообще о другой сцене?

[Гость]

РИСОВАЛКА НЕ РАЗРЕШАЕТ МНЕ ЗАПОСТИТЬ ЛЮЦИФЕРА D=

[Гость]

Щас подумал, что Симплиция, наверное, единственная женщина, которую мог бы полюбить Жавер.
Или восхищаться, по крайней мере.

[Гость]

Нам очень грустно, но мы не можем скрыть тот факт, что при этих словах – бывший каторжник – почти все отвернулись от него. За какие-нибудь два часа всё добро, сделанное им, было забыто и он стал только «каторжником».

Но... ведь... благо заметно, а преступление не видно... Граждане золотые рыбки?

[Гость]

Щас подумал, что Симплиция, наверное, единственная женщина, которую мог бы полюбить Жавер. Или восхищаться, по крайней мере.

не ну почему, в конце Жвж вон для него тоже святой... и учитывая ТРЕПЕТНОЕ отношение инспектора к святым, Жвж нихуево повезло, что жавер утопился.

[Гость]

и учитывая ТРЕПЕТНОЕ отношение инспектора к святым, Жвж нихуево повезло, что жавер утопился.

нет! не повезло!

Но... ведь... благо заметно, а преступление не видно... Граждане золотые рыбки?

обычное дело же. добрые дела быстро забывают.

[Гость]

в конце Жвж вон для него тоже святой... и учитывая ТРЕПЕТНОЕ отношение инспектора к святым, Жвж нихуево повезло, что жавер утопился.

Не потянул перспективу трепетного отношения к бывшему каторжнику.

обычное дело же. добрые дела быстро забывают.

Не за два часа же! Либо сияющий месье мэр был не так популярен и любим, как кажется, либо привет гиперболе.

[Гость]

Либо сияющий месье мэр был не так популярен и любим, как кажется, либо привет гиперболе.

ну так все сразу решили "ага, понятно, это он прикидывался хорошим, а сам фу". там же с самого начала к нему относились с подозрением, ждали подвоха. вот, дождались.

[Гость]

в конце Жвж вон для него тоже святой...

[Гость]

в конце Жвж вон для него тоже святой...

надо другой смайлик тогда

[Гость]

Не надо мне другой смайлик, вот ещё.

[Гость]

За что трепетно люблю дядю Витю, так это за групповой портрет обывателей(тм).

[Гость]

в защиту обывателей, их реакция выглядит всё-таки утрированной.
то есть, обычно, если блаженный и святой мэр вдруг натворил хуйни, она в их глазах редко перекрывает остальную доброту, иногда даже выглядит ещё более сияющей на фоне любого его фейла (если он единичный бгг).
другое дело, что да, его в городе блаженным и святым никогда не считали, но и тогда простая здоровая реакция на человека, который не вызывал доверия, свершившаяся в два часа - она тоже ээ не вызывает доверия.

[Гость]

все ведь уже знают, что твейт будет играть в assassins в лондоне? держите фоточку с репитиции:

[Гость]

держите фоточку с репитиции

В подкат его! Чтобы эгалите с Жоржем!
А вообще-то быть таким красивым противозаконно. Но очень круто

[Гость]

Слушайте, вот Козетта вязала, а кто её научил вязанию? Эпонина с Азельмой её едва замечали (и вряд ли умели вязать сами), обучающий вязанию Тенардье смотрится сюрно, значит, мадам? Бедный ребёнок.

[Гость]

наверное мадам. из разряда "+1 работа, которую ты будешь нам делать"

[Гость]

наверное мадам. из разряда "+1 работа, которую ты будешь нам делать"

А ведь если бы не количество люлей, отсыпаемых Козетте, мадам с рукоделием смотрелась бы комично.

[Гость]

ну, понеслась, родимая!

Часть II Козетта

Книга первая Ватерлоо

Глава 1 Что можно встретить по дороге из Нивеля

В прошлом (1861) году, солнечным майским утром прохожий, рассказывающий эту историю, прибыв из Нивеля, направлялся в Ла-Гюльп. Он шёл по широкому, обсаженному деревьями шоссе, которое тянулось по цепи холмов, то поднимаясь, то опускаясь как бы огромными волнами. Он миновал Лилуа и Буа-Сенёр-Исаак. На западе уже виднелась шиферная колокольня Брен-л’Аллё, похожая на перевёрнутую вазу. Он оставил позади себя раскинувшуюся на холме рощу и на повороте просёлка, около какого-то подобия виселицы, источенной червями, с надписью: «Старая застава № 4», – кабачок, фасад которого украшала вывеска: «На вольном воздухе. Частная кофейная Эшабо».

Пройдя ещё четверть льё, он спустился в небольшую долину, куда из-под мостовой арки в дорожной насыпи струился ручей. Группы не густых, но ярко-зелёных деревьев, оживлявших долину по одну сторону шоссе, разбегались с противоположной стороны по лугам и в изящном беспорядке тянулись к Брен-л’Аллё.

Направо, на краю дороги, виднелся постоялый двор, четырёхколёсная тележка перед воротами, большая вязанка жердей для хмеля, плуг, куча хворосту возле живой изгороди, дымящаяся в квадратной яме известь, лестница, прислонённая к старому открытому сараю с соломенными перегородками внутри. Молодая девушка полола в поле, где трепалась по ветру огромная жёлтая афиша, возвещавшая, по всей вероятности, о ярмарочном представлении по случаю храмового праздника. За углом постоялого двора, около лужи, в которой плескалась стая уток, вела в кустарники скверно вымощенная дорожка. Туда и направился прохожий.

Пройдя около сотни шагов вдоль ограды пятнадцатого столетия, увенчанной острым щипцом из цветного кирпича, он очутился перед большими каменными сводчатыми воротами, с прямым поперечным брусом над створками в суровом стиле Людовика XIV и двумя плоскими медальонами по сторонам. Фасад здания, такого же строгого стиля, возвышался над воротами; стена, перпендикулярная фасаду, почти вплотную подходила к воротам, образуя прямой угол. Перед ними на поляне валялись три бороны, сквозь зубья которых пробивались вперемежку всевозможные весенние цветы. Ворота были закрыты. Затворялись они двумя ветхими створками, на которых висел старый заржавленный молоток.

Ярко светило солнце; ветви деревьев тихо покачивались с тем нежным майским шелестом, который, кажется, исходит скорее от гнёзд, нежели от листвы, колеблемой ветерком. Маленькая смелая пташка, видимо влюблённая, звонко заливалась меж ветвей раскидистого дерева.

Прохожий нагнулся и внизу, с левой стороны правого упорного камня ворот, разглядел довольно широкую круглую впадину, похожую на внутренность шара. В эту минуту ворота распахнулись, и появилась крестьянка.

Она увидела прохожего и догадалась, на что он смотрит.

– Сюда попало французское ядро, – сказала она. Потом добавила: – А вот здесь повыше на воротах, около гвоздя, – это след картечи, но она не пробила дерева насквозь.

– Как называется это место? – спросил прохожий.

– Гугомон, – ответила крестьянка.

Прохожий выпрямился, сделал несколько шагов и заглянул за изгородь. На горизонте, сквозь деревья, он заметил пригорок, а на этом пригорке нечто, похожее издали на льва.

Он находился на поле битвы при Ватерлоо.

[Гость]

и Буа-Сенёр-Исаак.

транскрибирую как мудак.
буа-сеньор-исаак, говорит гугл. простите.

[Гость]

Глава 2 Гугомон

Гугомон – вот то зловещее место, начало противодействия, первое сопротивление, встреченное при Ватерлоо великим лесорубом Европы, имя которого Наполеон; первый неподатливый сук под ударом его топора.

Некогда это был замок, ныне – всего только ферма. Гугомон для знатока старины – «Гюгомон». Этот замок был воздвигнут Гюго, сиром де Сомерель, тем самым, который сделал богатый дар шестому капелланству аббатства Вилье.

Прохожий толкнул ворота и, задев локтем стоявшую под их сводом старую коляску, вошёл во двор.

Первое, что поразило его на этом внутреннем дворе, были ворота в стиле шестнадцатого века, похожие на арку, ибо всё вокруг них обрушилось. Развалины часто производят впечатление величия. Близ арки в стене находились другие сводчатые ворота, времён Генриха IV, сквозь которые видны были деревья фруктового сада. Около этих ворот – навозная яма, мотыги и лопаты, несколько тачек, старый колодец с каменной плитой на передней его стенке и железной вертушкой на вороте, резвящийся жеребёнок, индюк, распускающий веером хвост, часовня с маленькой звонницей, шпалерное грушевое дерево в цвету, осеняющее ветвями стену этой часовни, – таков этот двор, завоевать который было мечтой Наполеона. Если бы он сумел овладеть им, то, быть может, этот уголок земли сделал бы его владыкой мира. Тут куры ворошат клювами пыль. Слышится рычание большой собаки, она щерит клыки и заменяет теперь англичан.

Англичане здесь достойны были изумления. Четыре гвардейские роты Кука в течение семи часов выдерживали ожесточённый натиск целой армии.

Гугомон, изображённый на карте в горизонтальном плане, включая все строения и огороженные участки, представляет собой неправильный прямоугольник со срезанным углом. В этом углу, под защитой стены, с которой можно было обстреливать в упор атакующих, и находятся южные ворота. В Гугомоне двое ворот: южные – ворота замка, и северные – ворота фермы. Наполеон направил против Гугомона своего брата Жерома; здесь столкнулись дивизии Гильемино, Фуа и Башлю; почти весь корпус Рейля тут был введён в бой и погиб, Келлерман потратил весь свой запас ядер на эту героическую стену. Отряд Бодюэна лишь с трудом проник в Гугомон с севера, а бригада Суа хоть и ворвалась туда с юга, но овладеть им не могла.

Строения фермы окружают двор с юга. Часть северных ворот, разбитых французами, висит, зацепившись за стену. Это четыре доски, приколоченные к двум перекладинам, и на них отчётливо видны шрамы, полученные во время атаки.

В глубине двора видны полуоткрытые северные ворота с заплатой из досок на месте вышибленной французами и висящей теперь на стене створки. Они проделаны в кирпичной с каменным основанием стене, замыкающей двор с севера. Это обыкновенные четырёхугольные проходные ворота, какие можно видеть на всех фермах: две широкие створки, сколоченные из необтёсанных досок. За ними расстилаются луга. Яростен был бой за этот вход. На косяках ворот долго оставались следы окровавленных рук. Именно здесь был убит Бодюэн.

Ещё до сей поры ураган боя ощущается на этом дворе; здесь запечатлён его ужас; неистовство рукопашной схватки словно застыло в самом её разгаре; это живёт, а то умирает; кажется, всё это было вчера. Рушатся стены, падают камни, стонут бреши; проломы похожи на раны; склонившиеся и дрожащие деревья будто силятся бежать отсюда.

Этот двор в 1815 году был застроен теснее, чем ныне. Постройки, которые позже были разрушены, образовали в нём выступы, углы, резкие повороты.

Англичане укрепились там; французы ворвались туда, но не смогли удержаться. Рядом с часовней сохранилось обрушившееся, вернее, развороченное крыло здания – всё, что осталось от Гугомонского замка. Замок послужил крепостью, часовня – блокгаузом. Здесь происходило взаимное истребление. Французы, обстреливаемые со всех сторон – из-за стен, с чердачных вышек, из глубины погребов, изо всех окон, изо всех отдушин, изо всех щелей в стенах, – притащили фашины и подожгли стены и людей. Пожар был ответом на картечь.

В разрушенном крыле замка сквозь забранные железными решётками окна видны остатки разорённых покоев главного кирпичного здания; в этих покоях засела английская гвардия. Винтовая лестница, вся рассевшаяся от нижнего этажа до самой крыши, кажется внутренностью разбитой раковины. Эта лестница проходила сквозь два этажа; осаждённые на ней и загнанные наверх англичане разрушили нижние ступени. И теперь эти широкие плиты голубоватого камня лежат грудой среди разросшейся крапивы. Десяток ступеней ещё держится в стене, на первой из них высечено изображение трезубца. Эти недосягаемые ступени крепко сидят в своих гнёздах. Вся остальная часть лестницы похожа на челюсть, лишённую зубов. Тут же высятся два дерева. Одно засохло, другое повреждено у корня, но каждую весну зеленеет вновь. Оно начало прорастать сквозь лестницу с 1815 года.

Резня происходила в часовне. Теперь там снова тихо, но у неё странный вид. Со времени этой бойни богослужений в ней не совершали. Однако аналой там уцелел – грубый деревянный аналой, прислонённый к необтёсанной каменной глыбе. Четыре стены, выбеленные извёсткой, против престола дверь, два маленьких полукруглых окна, на двери большое деревянное распятие, над распятием четырёхугольная отдушина, заткнутая охапкой сена, в углу, на земле, старая разбитая оконная рама – такова эта часовня. Около аналоя прибита деревянная, пятнадцатого века, статуя святой Анны; голова младенца Иисуса оторвана картечью. Французы, на некоторое время овладевшие часовней и затем вытесненные из неё, подожгли её. Пламя охватило это ветхое строение. Оно превратилось в раскалённую печь. Сгорела дверь, сгорел пол, не сгорело лишь деревянное распятие. Пламя обуглило ноги Христа, превратив их в почерневшие обрубки, но дальше не пошло. По словам местных жителей, это было чудо. Младенцу Иисусу, которого обезглавили, посчастливилось меньше, чем распятию.

Стены все испещрены надписями. У ног Христовых можно прочесть: «Henquines»^[30]. А дальше: «Conde de Rio Maïor^[31]. Marques у Marquesa de Almagro (Habana)»^[32]. Встречаются и французские имена с восклицательными знаками, говорящими о гневе. В 1849 году стены выбелили: здесь нации поносили друг друга.

Именно возле двери этой часовни подобрали труп, державший в руке топор. Это был труп подпоручика Легро.

Выходишь из часовни и направо замечаешь колодец. На этом дворе их два. Спрашиваешь: почему у этого колодца нет ведра и блока? А потому, что из него не черпают более воды. Почему же из него не черпают более воды? Потому что он набит скелетами.

Последний, кто брал воду из этого колодца, был Гильом ван Кильсом. Этот крестьянин проживал в Гугомоне и работал в замке садовником. 18 июня 1815 года его семья бежала и укрылась в лесу.

Лес, окружавший аббатство Вилье, давал в продолжение многих дней и ночей приют всему несчастному разбежавшемуся населению. Ещё доныне сохранились ясные следы в виде старых обгоревших пней, отмечающих места этих жалких становищ, скрывавшихся в зарослях кустарника.

Гильом ван Кильсом, оставшийся в Гугомоне, чтобы «стеречь замок», забился в погреб. Англичане обнаружили его, вытащили из убежища и, избивая ножнами сабель, заставили этого запуганного насмерть человека служить себе. Их мучила жажда, и Гильом должен был приносить им пить, черпая воду из этого колодца. Для многих то был последний глоток в жизни. Колодец, из которого пило столько обречённых на гибель, должен был и сам погибнуть.

После сражения очень торопились предать трупы земле. Смерть обладает повадкой, присущей ей одной, – дразнить победу, вслед за славой насылая болезни. Тиф – непременное дополнение к триумфу. Колодец был глубок, и его превратили в могилу. В него сбросили триста трупов. Быть может, это сделали слишком поспешно. Все ли были мертвы? Предание гласит, что не все. Говорят, что в ночь после погребенья из колодца слышались слабые голоса, взывавшие о помощи.

[Гость]

Этот колодец расположен особняком посредине двора. Три стены, наполовину из камня, наполовину из кирпича, поставленные наподобие ширм и напоминающие четырёхугольную башенку, окружают его с трёх сторон. Четвёртая сторона свободна, и отсюда черпали воду. В задней стене имеется что-то вроде неправильного круглого оконца – вероятно, пробоина от разрывного снаряда. У башенки была когда-то крыша, от которой сохранились лишь балки. Железные подпорки правой стены образуют крест. Наклонишься, и взгляд тонет в глубине кирпичного цилиндра, наполненного мраком. Подножия стен вокруг колодца заросли крапивой.

Широкая голубая каменная плита, которая в Бельгии служит передней стенкой колодцев, заменена скреплёнными перекладиной пятью или шестью бесформенными обрубками дерева, узловатыми и кривыми, похожими на огромные кости скелета. Нет больше ни ведра, ни цепи, ни блока, но сохранился ещё каменный жёлоб, служивший стоком. В нём скапливается дождевая вода, и от времени до времени из соседних рощ залетает сюда какая-нибудь пичужка, чтобы попить из него и тут же улететь.

Единственный жилой дом среди этих развалин – ферма. Дверь дома выходит во двор. Рядом с красивой, в готическом стиле, пластинкой дверного замка прибита наискось железная ручка в виде трилистника. В то мгновение, когда ганноверский лейтенант Вильда взялся за неё, чтобы укрыться на ферме, французский сапёр отсек ему руку топором.

Семья, ныне живущая в этом доме, является потомством давно умершего садовника ван Кильсома. Седая женщина рассказывала мне: «Я была свидетельницей происходившего. Мне исполнилось в ту пору три года. Моя старшая сестра боялась и плакала. Нас отнесли в лес. Я сидела на руках у матери. Чтобы лучше расслышать, все припадали к земле ухом. А я повторяла за пушкой: «Бум, бум».

Ворота во дворе, те, что налево, как мы уже говорили, выходят в фруктовый сад.

Вид фруктового сада ужасен.

Он состоит из трёх частей, вернее сказать – из трёх актов драмы. Первая часть – цветник, вторая – фруктовый сад, третья – роща. Все они обнесены общей оградой: со стороны входа – строения замка и ферма, налево – плетень, направо – стена, в глубине – стена. Правая стена кирпичная, стена в глубине – каменная. Прежде всего входишь в цветник. Он расположен в самом низу, засажен кустами смородины, зарос сорными травами и заканчивается огромной, облицованной тёсаным камнем террасой с круглыми балясинами. Это был господский сад в том раннем французском стиле, который предшествовал Ленотру; ныне же это руины и терновник. Пилястры увенчаны шарами, похожими на каменные ядра. Ещё теперь насчитывают сорок три уцелевшие балясины на подставках, остальные валяются в траве. Почти на всех видны следы картечи. А одна, повреждённая, держится на перебитом своём конце, точно сломанная нога.

Вот в этот-то цветник, находящийся ниже фруктового сада, проникли шесть солдат первого пехотного полка и, не имея возможности выйти оттуда, настигнутые и затравленные, словно медведи в берлоге, приняли бой с двумя ганноверскими ротами, из которых одна была вооружена карабинами. Ганноверцы расположились за этой балюстрадой и стреляли сверху. Неустрашимые пехотинцы, стреляя снизу, шесть против сотни, и не имея иного прикрытия, кроме кустов смородины, продержались четверть часа.

Поднимаешься на несколько ступеней и выходишь из цветника в фруктовый сад. Здесь, на пространстве в несколько квадратных саженей, в течение какого-нибудь часа пали тысяча пятьсот человек. Кажется, что стены тут и сейчас готовы ринуться в бой. Тридцать восемь бойниц, пробитых в них англичанами на различной высоте, ещё уцелели. Против шестнадцатой бойницы находятся две могилы англичан с надгробными гранитными плитами. Бойницы есть лишь на южной стене, со стороны которой велось главное наступление. Снаружи эта стена скрыта высокой живой изгородью. Французы, наступая, предполагали, что им придётся брать приступом лишь эту изгородь, а наткнулись на стену, на препятствие и на засаду – на английскую гвардию, на тридцать восемь орудий, паливших одновременно, на ураган ядер и пуль; и бригада Суа была разгромлена. Так началась битва при Ватерлоо.

Однако фруктовый сад был взят. Лестниц не было, французы карабкались на стены, цепляясь ногтями. Под деревьями завязался рукопашный бой. Вся трава кругом обагрилась кровью. Батальон Нассау в семьсот человек был весь уничтожен. Наружная сторона стены, против которой стояли две батареи Келлермана, вся источена картечью.

Но и этот фруктовый сад, как всякий иной сад, не остаётся безучастным к приходу весны. И в нём распускаются лютики и маргаритки, растёт высокая трава, пасутся рабочие лошади; протянутые между деревьями верёвки с сохнущим на них бельём заставляют прохожих пригибаться; ступаешь по этой целине, и нога то и дело попадает в кротовые норы. В густой траве можно разглядеть сваленный, с вывороченными корнями, зеленеющий ствол дерева. К нему прислонился, умирая, майор Блакман. Под высоким соседним деревом пал немецкий генерал Дюпла, француз по происхождению, эмигрировавший с семьёй из Франции после отмены Нантского эдикта. Совсем рядом склонилась старая, больная яблоня с повязкой из соломы и глины. Почти все яблони пригнулись к земле от старости. Нет ни одной, в которой не засела бы ружейная или картечная пуля. Этот сад полон сухостоя. Среди ветвей летают вороны; вдали виднеется роща, где цветёт множество фиалок.

Здесь убит Бодюэн, ранен Фуа, здесь были пожар, резня, бойня, здесь яростно бурлил смешанный поток английской, немецкой и французской крови; здесь колодец, битком набитый трупами; здесь уничтожены полк Нассау и полк Брауншвейгский, убит Дюпла, убит Блакман, искалечена английская гвардия, погублены двадцать французских батальонов из сорока, составлявших корпус Рейля, в одних только развалинах замка Гугомон изрублены саблями, искрошены, задушены, расстреляны, сожжены три тысячи человек, – и всё это лишь для того, чтобы ныне какой-нибудь крестьянин мог сказать путешественнику: «Сударь, дайте мне три франка, и, если хотите, я расскажу вам, как было дело при Ватерлоо!»

[Гость]

пересмотрел прошлую фб,

тихо, интеллигентно поржал

тихо, интеллигентно поржал

анон, который не знает, как комментировать ватерлоо, потому что полная хуйня в наполеоновских войнах

[Гость]

пересмотрел прошлую фб, тихо, интеллигентно поржал

мне в этом цикле картинок нравилось про баррикаду. до слез прям.

[Гость]

до слез прям.
ну почему его никогда не бывает в эпилоге? :с
как же "возлюби ближнего своего"?.. "обнимитесь, миллионы"?..