Мизераблеправда-98

[Дежурный Правдоруб]

Заебали "Отверженные" в целом и бесконечные Жавер/Вальжан в частности.
Куда не сунься, всюду блять, эти ебучие КЭН Ю ХИР ЗЕ ПИПЛ СИНГ ЭМПТИ ЧЕРС ДУ НОТ ФОРГЕТ МАЙ НЕЙМ УНЫЛАЯ РОЖА ДЖЕКМАНА ЕБАЛО КРОУЛИ ЗЕ КОЛОР ОФ ДЕСАЙР ЕБАТЬ МЕНЯ ФРАНЦУЗСКИМ ФЛАГОМ КОГДА ВСЁ ЭТО КОНЧИТСЯ
Да анона так Шерлок, Локи, Трандуил на алёшеньке и ашот с дауном из Тин Вулфа, вместе взятые, не заёбывали, как вся эта свистопляска вокруг откровенно посредственного мюзикла

рисовалка | наш тег на фб | сообщества | тег на зфб

Предыдущие темы: 1, 2, 3, 4, 5,

...

6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 4849, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97.

Вопрос: Чего нужно бояться в темноте?

1. бородатых женщин, попрощайтесь с вашей невинностью.		25	(11.01%)
2. урчащего козодоя.		21	(9.25%)
3. Мариуса, харт фулл оф лав.		33	(14.54%)
4. гнусную французскую монархию.		23	(10.13%)
5. бактерий. Они убьют вас раньше пушек.		25	(11.01%)
6. обманутых мужей!		7	(3.08%)
7. Жавера. Бикоз оф ризонс.		20	(8.81%)
8. безликих баррикадников.		22	(9.69%)
9. Курфеманьяка.		21	(9.25%)
10. МОНПАРНАСА БОЙТЕСЬ И ОСТАЛЬНЫХ ПЧ ЧО НИКТО ПЧ НЕ БОИТСЯ-ТО		30	(13.22%)
Всего:		227 Всего проголосовало: 74

@темы: мизераблеправда

Comments

[Гость]

Так, у меня есть примерно половина фичка про козодоя (ну половина того, что я планирую).
аноны, кто интересовался, кидать скока есть и потом добросить или сначала дописать?
если, конечно, это кому-то еще надо.

[Гость]

Целиком вкуснее. Но если обещает затянуться, кинь хотя бы это!

[Гость]

я могу ошибаться, но анон, похоже, имел в виду кладбищенские катакомбы, а не канализационные
Упс. С другой стороны, много ли мы знаем о Мариусе?

я не догнал мысль вопроса?)

[Гость]

я не догнал мысль вопроса?)

У меня чёткое впечатление, что его где-то выкопали. XD

[Гость]

КУРФЕЙРАК ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ АХАХА ПРЕКРАТМ

[Гость]

У меня чёткое впечатление, что его где-то выкопали. XD

О_о

[Гость]

Упс. С другой стороны, много ли мы знаем о Мариусе?

А разве то, что его Вальжан через канализацию волок - не канон?
анон, ещё не дочитавший до этого места, но наслышанный о глубинных связях Мариуса и парижской канализации

[Гость]

У меня чёткое впечатление, что его где-то выкопали. XD

Мариуса или вопрос?

[Гость]

ну опять

[Гость]

У меня чёткое впечатление, что его где-то выкопали. XD

Вопрос или Мариуса?

[Гость]

А разве то, что его Вальжан через канализацию волок - не канон?
анон, ещё не дочитавший до этого места, но наслышанный о глубинных связях Мариуса и парижской канализации

вы не боитесь спойлеров тут?) или что ещё хуже - набраться фанонов и удивляться, что "а разве в каноне не так"

[Гость]

или что ещё хуже - набраться фанонов и удивляться, что "а разве в каноне не так"

мне заранее жалко человека, который будет искать в каноне козодоев и эврст:lol :

[Гость]

мне заранее жалко человека, который будет искать в каноне козодоев и эврст:lol :

а вдруг кто-то найдёт я хз, как, черновики гюго, отвергнутые редактором версии, что угодно

[Гость]

а вдруг кто-то найдёт я хз, как, черновики гюго, отвергнутые редактором версии, что угодно

ну тогда у меня хоть будет не совсем обдолбанный крэк
а если в ранних версиях анжольрас был эээ принудительно соблазнен тенардьихой, я вообще уверую в харекришну.

[Гость]

Так, у меня есть примерно половина фичка про козодоя (ну половина того, что я планирую).
аноны, кто интересовался, кидать скока есть и потом добросить или сначала дописать?
если, конечно, это кому-то еще надо.

ДАВАЙ СЮДА ЧТО ЕСТЬ

[Гость]

а если в ранних версиях анжольрас был эээ принудительно соблазнен тенардьихой, я вообще уверую в харекришну
и родил от неё
на баррикаде

[Гость]

ДАВАЙ СЮДА ЧТО ЕСТЬ

ЧОРТ А Я УЖЕ СЕЛ ДОПИСЫВАТЬ

[Гость]

ПОКА ДОПИСЫВАЕШЬ - КИНЬ

[Гость]

ЖДЕМ С НЕТЕРПЕНИЕМ ХОТЯ БЫ ПОЛОВИНЫ

[Гость]

Велл, чуть больше половины.
"грантер-козодой" + "сколько бородатых женщин скрывается в темноте" + "анжольрас ВНИЗАПНО человек" прилагаются.
Ебнутый крэк, от серьезности повествования менее ебнут он не становится.
Все штампы в одну кучу.
Преслэш.
Вроде все.

читать?

Анжольрас уже час не мог отделаться от мысли, что на него кто-то смотрит.
Все бы ничего, но в его комнате – небольшой, но чистой комнатке под самой крышей, которую он снимал уже два года - кроме него никого не было. Юноша со вздохом поднял голову от книги и оглянулся на дверь - возможно, зачем-то заглянула квартирная хозяйка. Но дверь была плотно закрыта, и он был уверен, что никто ее не открывал.
Краем глаза он приметил какое-то движение за окном, довольно большим и низко расположенным для чердачного, и присмотрелся. На карнизе сидела упитанного вида серая птица и, склонив голову, разглядывала сидящего над учебниками юношу.
Прихватив кусок хлеба, оставшийся от завтрака, Анжольрас медленно, стараясь не делать резких движений, чтобы не спугнуть незваного гостя, подошел к окну и осторожно открыл его. Он ожидал, что птица улетит, едва он подойдет к подоконнику, но к его удивлению, та только отступила неровными скачками к углу карниза и не улетела даже когда он высунулся в окно.
- Эй, - осторожно позвал он, протягивая хлеб. – Иди сюда.
Птица боком подскочила к юноше и с явным любопытством посмотрела на хлеб, потом на него, и Анжольрасу почему-то стало неловко.
- Ты такое не ешь? – спросил он, чувствуя себя полным дураком и радуясь, что никто не видит, как он разговаривает с птицей – тот же Курфейрак не удержался бы от шуточки, а уж если бы это увидел болтливый Грантер, все, даже случайно забежавшие в «Мюзен» незнакомцы знали бы, что Анжольрас уже и птиц склоняет в свою республиканскую веру.
Птица подскочила чуть поближе, разинула клюв и разом отхватила половину куска – Анжольрас от неожиданности выпустил остальное, и хлеб упал на карниз. Юноша удивленно моргнул, пытаясь понять, показалось ему или распахнувшийся клюв действительно был настолько огромным, что в него с легкостью поместился немаленький кусок хлеба.
Птица же тем временем, не теряя времени даром, подскочила к краю карниза и заглотила второй кусок, предоставив юноше возможность рассмотреть гигантский клюв еще раз.
- С ума сойти, - негромко сказал Анжольрас и тут же удивленно нахмурился: ему показалось, что с интересом разглядывающая его птица кивнула. Да нет же, быть такого не может. Просто наклонила голову, это же, кажется в их птичьих привычках.
«Надо Комбефера спросить», - подумал про себя юноша, разглядывая хаотичные пестрые пятна и полосы на крыльях и не думавшей улетать птицы.
- Больше ничего нет, - на всякий случай сказал он. – Или ты ручной? Улетел и заблудился? Или надоело сидеть в клетке, и сбежал?
Он протянул руку к птице, намереваясь погладить, но та немедленно вспорхнула и улетела, моментально затерявшись между черепичных крыш.

Грантер тяжело выдохнул и привалился к стене.
Анжольрас точно заподозрил неладное, когда он зачем-то машинально кивнул - это было все, что Грантер мог в птичьем облике, кроме утробного потрескивания и урчания. Хотя нет, вряд ли, иначе стал бы он тянуться, чтобы погладить симпатичную залетную пташку, если, конечно, можно назвать симпатичной здоровенную птицу с клювом, раззявливающимся на полголовы, и выпученными глазами.
Из всех птичьих обличий, которыми богата земля, Грантеру досталось едва ли не самое страховидное – хуже разве что стервятник. Под стать человеческому, подшучивал он про себя – вслух о таком говорить не стоило, вряд ли кто по достоинству оценит признания типа: «Знаете что, друзья мои, а ведь на самом деле моя семья из тех же корней, что жеводанские звери, но вот ведь какое дело – корней не звериных, а птичьих, поэтому в сумерках, если старина Грантер пожелает, он отращивает здоровенный кривой – вот просто точь-в-точь мой нос, сразу узнаете – клюв и пестрые крылья, да порхает себе над городом, поглядывая на людей сверху вниз, преинтереснейшее зрелище, тоже как-нибудь попробуйте».
«И почему из меня не получилось жаворонка или там попугайчика, или хотя бы воробья», - с досадой думал он, бредя по улице куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону кабака у Менской заставы. – «Почему именно чертов козодой, да еще и здоровенный, не чета тем, что водятся в предместьях? А говорят, Леглю не везет…»
Хотя, решил он по некотором раздумии, все было не так плохо. Анжольрас, кажется, ничего не имел против козодоя у себя за окном. Имело смысл прилетать почаще. Пожалуй, он прилетит завтра, а послезавтра дастся себя погладить, как будто зазевавшись. И вообще, как он раньше не додумался до такого замечательного способа любоваться на Анжольраса иначе, чем сидя в темном углу с бутылкой?
Грантер самодовольно улыбнулся и зашагал быстрее. Хорошо все-таки, что от птиц не пахнет винными парами.

[Гость]

блин, оно в комментарий не влезает О_О

читать дальше?

Козодой прилетел, как обычно, с наступлением сумерек, прошелся туда-сюда по карнизу и деликатно постучал в стекло. Бог знает, было у него какое-то чутье на то, когда Анжольрас возвращается домой или он просто приучился прилетать в одно и то же время туда, где ему постоянно перепадало лакомство, но прилетал он уже второй месяц.
Откуда он прилетал, Анжольрас так и не понял: птица каждый раз исчезала за домами, моментально растворяясь в темноте.
Юноша набросил редингот и открыл окно, поежившись на ноябрьском холоде. Он не разрешил хозяйке законопачивать его на зиму, отговорившись тем, что ему душно и для защиты от холода хватит и ставен. На самом деле ему почему-то по необъяснимым для него самого причинам казалось неправильным прекращать ежедневную кормежку странной птицы с плоской головой и коротким клювом, растягивающимся в широкий рот, похожий на недобрую хищную улыбку. Поначалу в сочетании с немигающим взглядом круглых желтых глаз это казалось ему жутковатым, но понемногу – или ему это казалось – он научился различать в птичьих глазах проявления вполне понятных человеку чувств.
Сейчас козодой явно был рад его видеть и нетерпеливо крутился на месте в ожидании, пока ему протянут ужин – или что это для ночной птицы, завтрак? Он осторожно склевал смятую половинку крутого яйца, протянутую юношей, которого не покидало ощущение, что птица намеренно осторожничает, чтобы не клюнуть руку с кормом.
- Все-таки ты ручной, - задумчиво констатировал Анжольрас, стряхивая с ладони остатки яйца на карниз.
Козодой спорить не стал и подскочил к нему поближе, задрав голову и словно вглядываясь в молодого человека.
- Такое ощущение, что ты хочешь запомнить меня в лицо, - заметил Анжольрас.
Козодой повернул голову набок, прикрыв круглые глазищи, и затарахтел – звук, который он издавал, Анжольрас мог назвать только так. Медленно и осторожно протянув руку, юноша провел пальцем по пестро-серой птичьей грудке, и, к его удивлению, козодой затарахтел еще громче и совсем запрокинул голову, позволяя поглаживать себя. К еще большему удивлению юноши, птица не моргнула глазом и тогда, когда он второй рукой погладил по встрепанному оперению на спине. Анжольрас и не подозревал, что птица может быть похожа на мурлычащего кота. Особенно такая птица.
- Комбефер говорил, что ты слишком крупный для обычного козодоя, - тихо, чтобы не спугнуть молчаливого собеседника, сказал юноша. – Не кошка ли тебя воспитывала? Или тебя учили подражать кошке там, откуда ты улетел? - он сам не замечал, что улыбается, глядя на блаженствующую птицу, переминающуюся с прикрытыми глазами с ноги на ногу.
Приоткрыв один глаз, козодой взглянул на Анжольраса и почему-то вытаращился, плюхнулся на хвост и как-то боком вспорхнул с карниза и улетел, издав вой, похожий на заводской гудок. Юноше оставалось только растерянно посмотреть вслед птице.

Грантер тяжело рухнул на заскрипевшую под ним узкую незастеленную кровать – какая тут к чертям разница, что на ней творится, если почти всегда спишь одетым. Пол и потолок покачивались, вызывая давящую тошноту. Сейчас он был противен сам себе: запаниковал, как идиот, едва не рухнул с карниза, сбежал, да еще и пошел после этого в «Коринф» и долго сосредоточенно и в кои-то веки молча напивался, толком не понимая, что он на самом деле пытается заглушить – то ли воспоминание об улыбке, невинной и мягкой, от которой строгое лицо Анжольраса вдруг изменилось так, что грозный херувим на мгновение превратился в сияющего архангела, то ли увиденное в темной витрине давно разорившейся книжной лавки, в которую он едва не влетел и в которой мелькнуло сначало отражение уродливой встрепанной птицы, а потом – помятого и ненамного более привлекательного небритого человека с кривым от нескольких переломов носом.
- Не знал, что ты кому-то можешь так улыбаться, - пробормотал он, прикрывая глаза. – Тем более, мне.
Хотя ему ли? Нет, не ему. Птичке козодою, клюющей корм с рук или глотающей его широким, как улыбка паяца, ртом. Птичке с мягкими перьями, которую можно почесывать и гладить. Птичке, которая не посмеивается над всем, что ты так любишь и ценишь, и не смотрит на тебя не то с пьяной нежностью, не то с пьяной же насмешкой.
- Плохи мои дела, - рот сам собой скривился от горького смеха, рвущегося наружу, - плохи же мои дела, раз у такой безобразной птахи больше шансов на твою дружбу, чем у меня самого, а, Анжольрас?
В памяти снова всплыло юное и свежее лицо в мягких отсветах лампы на столе, сначала серьезное и сосредоточенное, потом незаметно для себя просиявшее теплой улыбкой - и резко посуровевшее, замкнувшееся, словно застывшее в защитной маске холодного презрительного снисхождения.
Часто ли он вообще так улыбался? Многие ли могли похвастаться тем, что видели, как теплеет строгий взгляд вождя грядущей в каком-нибудь обозримом будущем революции и как лицо озаряется от улыбки – белый и розовый мрамор под рассветным июньским солнцем?
Хотя вряд ли хоть кто-то из его друзей придавал этому такое значение.
И вряд ли кто-то знал и уж тем более придавал особое значение тому, что Анжольрас почти не улыбается, даже когда остается один, что ест немного и совсем уж скромно, спокойно, но твердо пресекая попытки квартирной хозяйки подсунуть ему лишний кусочек пирога или другого лакомства и каждый раз облегченно выдыхая после ее ухода, что вообще не позволяет себе почти никаких излишеств, кроме, пожалуй, горячей воды для мытья чаще, чем надо, что подолгу засиживается после возвращений из «Мюзена» за книгами, что-то ищет, вчитывается, отчеркивает, словно выискивает в своих книгах тот самый правильный способ устроить свободу, равенство и братство сразу и для всех и уже в полушаге от того, чтобы его найти…
И что никогда не гасит лампу, когда ложится спать.

Анжольрас проснулся от хлопка оконной рамы и порыва ветра, ворвавшегося в окно и скользнувшего по ногам. Он приподнялся на локте, напряженно вглядываясь в мрак, окутавший комнату, едва ветер задул горящую на столе лампу.
В комнате было тихо, только свистел ветер да стучала время от времени распахнувшаяся створка окна. Взгляд выхватывал из сумрака очертания стула, заваленного книгами стола, старого рассохшегося шкафа, искаженные темнотой. За это он ее и не любил - по крайней мере, он говорил так себе сам, когда еще в детстве заставлял себя находить привычные дневные очертания в нагромождениях ночных теней и не давать воли скорому на страхи воображению. Воображение поддалось, поддалась и ночь - так он думал, пока не перебрался в Париж два года назад и не проснулся впервые посреди ночи, разбуженный шорохом в дальнем углу. Он предпочел сразу же зажечь свечу и больше не гасил свет на ночь - кроме тех двух ночей с год назад, когда у него оставался вынужденный срочно искать новое жилье Комбефер.
И вот теперь лампа погасла, в окно дул холодный ветер. Темнота опускалась на плечи тяжелым покрывалом, стискивала грудь, затуманивала взгляд, искажая привычные очертания всего, что днем было просто вещами.
Юноша осторожно откинул одеяло, стараясь не производить лишних звуков: даже скрип старой кровати, неизбежный от резкого движения, заставил бы его застыть на месте с бешено бьющимся сердцем. Он потянулся к столу, на котором обычно лежали спички, и замер – за стеной слышался шорох.
Тяжелые шаги по скрипучему полу ...
Запах женского пота, кухни и какого-то противного жира…
За спиной громко стукнула оконная рама, возвращая к реальности.
«Возьми себя в руки», - одернул себя Анжольрас. – «Просто найди спички и зажги лампу».
В этот момент он готов был себя ненавидеть за все более суетливые и бестолковые движения, за глаза, которые едва различали в потемках, что лежит на столе, за громко колотящееся сердце, грохот которого заглушал остальные звуки. Спичек нигде не было – то ли он уронил их, когда убирал разложенные по столу книги, то ли куда-то переложил. В окно ворвался порыв ночного ветра, взъерошил волосы, хлестнул по голым ногам, скользнул холодной рукой под ворот ночной сорочки.
- У вас, сударь, такая кожа – ну просто сахарная, так бы и съела. Счастлива, должно быть, ваша матушка, что родила такого красавчика...
Сердце заколотилось так сильно, что пришлось опуститься на кровать, чтобы хоть немного его успокоить. Ничего, до утра не так долго, несколько часов без сна он переживет. Он поджал замерзшие ноги, заставляя себя дышать спокойно. Нельзя, не сметь бояться, он всего-то куда-то уронил спички, они найдутся утром, а кто-то живет в темноте и холоде постоянно, и ему сложно представить, как можно к этому привыкнуть. Если у них все получится, никому не надо будет привыкать к холоду и мраку. Должно получиться…
Хорошо, что сейчас его никто не видит, подумал Анжольрас, прикрывая глаза, испуганно вжавшийся в стену вождь революции – на редкость нелепое зрелище. И он знал по меньшей мере одного человека, который от души над этим бы посмеялся. Ничего другого от Грантера, увидь он такую картину, юноша, во всяком случае, не ожидал…
От окна раздался протяжный глухой вой, и он, чудом сдержав крик, уставился в темноту. На подоконнике смутно виднелся силуэт вертящей плоской головой растрепанной птицы.
Тяжело хлопая крыльями, козодой перелетел к нему на постель и задрав голову, уставился на него блестящими круглыми глазами.
- Быстро ты вернулся, - Анжольрас сам не ожидал такого облегчения в собственном голосе. – Уж извини, но добавки у меня нет.
Разинув клюв, козодой залихватски взвыл, едва ли не камнем рухнул с кровати, тут же вспорхнул обратно с чем-то квадратным и явно не помещающимся даже в широкую птичью пасть и осторожно приземлился юноше на плечо. В протянутую ладонь Анжольраса упал коробок спичек.

[Гость]

и ещо кусочек

читать дальше?

Грантер сидел на краю кровати, задумчиво разглядывал заснувшего Анжольраса и вздыхал. Отчасти он был даже рад, что юноша заснул, потому что вид вздыхающей птицы наверняка поразил бы даже Анжольраса, имеющего крайне ограниченные познания в этой области.
Ему чертовски хотелось погладить спящего по мягким золотистым кудрям, может быть, даже поцеловать в лоб или в щеку, но гладить крылом было неудобно, целовать клювом – еще неудобнее и наверняка опасно, а в человека Грантер превращаться опасался: как ему выкручиваться, если Анжольрас проснется и увидит, что в запертой комнате с благополучно закрытым окном он не один? И неизвестно еще, что было хуже – необходимость придумывать объяснение, что он забыл в чужом жилье посреди ночи, или паника, которую он уже видел сегодня в напряженном взгляде сжавшегося на кровати юноши, и которая могла и повториться.
«Кошмар рода птичьего», - покаянно подумал Грантер, - «Наверняка я его напугал, темно, холодно, ставни стучат и… и вой козодоя в распахнутом окне. Кто бы не испугался?»
Конечно, сейчас лампа была зажжена: Грантер был благодарен ночному зрению козодоя и тому, что оброненные спички валялись на относительно видном месте. Анжольрас, кажется, успокоился и даже благодарно почесал голову птице, прежде чем задремать (тут Грантер снова вздохнул – едва ли он мог рассчитывать на такое отношение, будь он сейчас в своем обычном виде). Но застывшее от страха бледное лицо юноши, обычно спокойное и уверенное, никак не выходило у него из головы. Все-таки это был Анжольрас, которого вряд ли могла напугать влетевшая в окно ночная птица или что-то в этом роде.
Нет, в самом деле, не может же он бояться обычной темноты, да еще настолько сильно, что впал в панику, просто оставшись без света. Только не Анжольрас, от взгляда которого даже самый бессовестный и отчаянный разбойник с большой дороги устыдился бы и смущенно скрылся с глаз. Только не рожденный из солнечного света Анжольрас, чей вид сам по себе разгонял темноту. Только не Анжольрас, чьей сдержанности и строгости к себе позавидовал бы сам круглоголовый старик Кромвель.
- … Только не ты, ты ведь не можешь бояться такой ерунды, как темная комната, - черт побери, он произнес все это вслух? А если он случайно разбудит Анжольраса?
- Ну не идиот ли я после этого? – пробормотал Грантер, но вместо собственного голоса услышал скрипучее тарахтение. У того, что он не мог превратиться обратно в человека, были свои плюсы – он мог говорить все, что угодно, не боясь рассердить Анжольраса.
Он потерся головой о щеку спящего юноши, осторожно сдвинул клювом упавшие на лицо волосы и вспорхнул на спинку кровати ждать утра.

tbc и все такоэ

[Гость]

"грантер-козодой" + "сколько бородатых женщин скрывается в темноте" + "анжольрас ВНИЗАПНО человек" прилагаются.

забавный фик получается
заместительные синонимы типа "Анжольрас встал. Юноша охнул" все же зло)

[Гость]

заместительные синонимы типа "Анжольрас встал. Юноша охнул" все же зло)

я сам об них забодался, анон.
ну и тут нихера не вычитано (тм)

[Гость]

какая милота

[Гость]

АААА ДОДАЛИ ТЕНАРДЬИХА/АНЖОЛЬРАС
спасибо, анон, я ржал.

[Гость]

Анжольрас уже и птиц склоняет в свою республиканскую веру.

Мимими.

А говорят, Леглю не везет…»

Мимими-2.

Не кошка ли тебя воспитывала?

Мимими-3.

- У вас, сударь, такая кожа – ну просто сахарная, так бы и съела.

Ааа, срань господня!

[Гость]

последний анон, ты такой милый.

[Гость]

бл, каждый раз когда мельком вижу

такие

скрины из фильма, думаю что это вальжан из отверженных
и только потом притормаживаю и осознаю

[Гость]

и только потом притормаживаю и осознаю
КАРМИЧЕСКОЕ ВОЗДАЯНИЕ КХХХХ