Курокоправда-99

[Замдежурного]

Вот когда есть фандом у произведения – это ведь хорошо, да? Ну, фичочки там, арты на бумажках в клеточку, есть что почитать, с кем пообсуждать… Но порой это зарождение фандома начинается с такого ёбаного пиздеца, что на это всё даже времени не хватает, потому что руки приходится постоянно держать у лица в позе двойного фэйспалма. Вижу всё это бурление говнокреатива, и чувствую, что даже любовь к канону постепенно ослабевает, потому что этот говнофикбук с его выкидышами повсюду.
Руфандом Kuroko no Basuke, а особенно его фикбук-представители, да чтоб у вас руки отсохли, комп сломался, и физрук в жопу выебал. Хватит плодить этот кошмар!
А вы понимаете мою боль, аноны?

KnB на ЗФБ | OTP-wars | Рисовалка

Информер

Обзоры | Куроко в Обзорах Споконов
Анонимный баскетбол | KnB ID
Тексты из дежурки (архив)
Креатив из дежурки (архив)
Шипперские сердца
Фесты:
Kuroko no Big Bang (готовится)
Куроко-но-Фест (идет)
KnB - кинк (идет)
Анонимная Репка ака Паровозик (идет)
KnB на Фест-недельке (идет)
KnB - однострочники (идет)
Куроко-фест (идет)
Куроко на спокон-фесте (идет)
OTP Wars 2.0 (прошло)
Битва Лаверы vs. Хейтеры (прошло)
АоКисе на Разминке 2014 (прошло)
Оtp-wars (прошло)
KnB на ЗФБ-2014 (прошло)
Сикрет Санта-2014 (прошло)
Сикрет Санта-2013 (прошло)
KnB на ФБ-2013 (прошло)
АоКага - кинк (замерло в 2013-ом)
KnB Fest (замерло в 2013-ом)
KnB - арт-фест (замерло в 2013-ом)
Kuroko no Mafia (замерло в 2013-ом)
Фан-сообщества:
Сообщество шипперов
Матчасть Куроко
Kuroko no Basuke
Аомине/Момои
Аомине/Кагами
Аомине/Кисе
Кайджо
Споконы (по тегу KnB)

Предыдущие темы: 1, 2, 3, 4, 5,

...

6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98.

Вопрос: Критиковать?

1. да!		41	(34.45%)
2. нет!		16	(13.45%)
3. хуй!		62	(52.1%)
Всего:		119

@темы: курокоправда

Comments

[Гость]

блин, ну зачем ты напомнил как я хочу хайзаки/кисе ((

+1 тоже хочу но заранее представляю, сколько жопоболи будет от этого пейринга, причем с двух сторон

[Гость]

я аокагер. шипперю Кисе с Аомине, шипперю Куроко с Кагами

такие уж мы, аокагеры, шлюхи

[Гость]

уймись, попрашайка

это уже не я, ниче не знаю

[Гость]

если ты аокисер, то даже не пытайся понять

не, я мидотакер но реально можно подумать на сарказм )))

[Гость]

+1 тоже хочу но заранее представляю, сколько жопоболи будет от этого пейринга, причем с двух сторон

ну можно будет хотя бы анонимно в дежурку написать

[Гость]

но заранее представляю, сколько жопоболи будет от этого пейринга, причем с двух сторон

я аокисер, и меня кисехаи гораздо меньше раздражают, чем кисемацу

[Гость]

не, я мидотакер

ну да ну да

[Гость]

понятно, почему )

[Гость]

За команду Сейрин.

Была тут где-то в августе стимпанковская изуяма с дирижаблем …
Я собирался написать продолжение с хьюлео, а получился почему-то приквел про знакомство изуямы.
Условный стимпанк, рейтинга снова нет, 3426 слов:

изуяма 1/3

Когда Хаяме исполнилось семнадцать лет, он влюбился впервые в жизни — в робота.
И самое странное, что это произошло как-то само собой, он даже далеко не сразу осознал и разобрался в собственных эмоциях… но с другой стороны — робот был такой, что не влюбиться оказалось бы просто невозможно!
А началось все с того, что Хаяма опять сбежал из цирка.
Вернее, сначала их труппа приехала с гастролями в небольшой северный город, в канун Дня Империи. Новый хозяин, выкупивший труппу у прежнего распорядителя два месяца назад, очень хотел попасть на празднества в столицу и выступить там, ведь так можно было заработать гораздо больше денег. Но в списке избранных оказались более удачливые конкуренты, поэтому пришлось остановиться в провинции, и хозяин вовсю вымещал раздражение на работниках. И требовал, чтобы самые младшие и ловкие во время фокусов незаметно обворовывали публику — а Хаяма отказался: зрители же и так честно заплатили за билеты на представление! В результате его наказали и сняли с номера, заменив другим акробатом, и труднее всего было перенести именно это ощущение собственной ненужности-неприкаянности, хотя прощальный удар кнутом по плечам даже сквозь одежду показался болезненным.
Так вот, Хаяма сбежал и отправился в одиночку гулять по незнакомым вечерним улицам, в честь праздника ярко освещенным голубоватыми газовыми фонарями. В животе тоскливо бурчало от голода, было обидно и скучно, а еще очень хотелось привлечь хоть чье-то внимание. Хаяме именно поэтому так нравилось выступать: когда на него смотрели, он чувствовал, что существует.
Людей вокруг было много, они все куда-то спешили и что-то обсуждали, поглощенные своими делами. Только праздника почему-то совсем не ощущалось, несмотря на развешанные повсюду торжественные стяги с надписями «Да здравствует Империя!» и «Долгих лет жизни Императору!». Хаяма выбрел на очередной перекресток, остановился возле черной округлой будки — в таких обычно располагались уличные точки телеграфа — и неожиданно для самого себя в сердцах ее пнул, как следует, с разворота.
Будка едва заметно пошатнулась, а потом вдруг негромко сказала:
— Метеорологический прогноз обещает на ближайшую неделю резкие порывы ветра и переворотные события.
Хаяма удивленно отступил на шаг, на всякий случай огляделся по сторонам, пытаясь понять, кто с ним заговорил. Потом обошел будку по кругу — и изумленно замер перед стеклянной дверью.
Потому что внутри был робот. Самый настоящий, в полный человеческий рост, с руками и ногами — если верить слухам, таких совсем недавно начали проектировать в столичных научных лабораториях. У него было бесстрастное лицо из медных и алюминиевых пластин, блестевших в свете фонарей, глаза прикрывала узкая полоска из синего стекла, похожая на странные очки. Одели робота прямо по-щегольски: в модный темно-синий камзол и рубашку с кружевным жабо, а на голову нацепили высокий атласный цилиндр, из-под которого виднелись гладкие черные пряди парика. Он был похож на большую дорогую куклу в коллекционной коробке — Хаяма видел таких в витрине магазина игрушек.
Наверху на будке вилась надпись каллиграфическими буквами, в которой угадывалось странное слово «ВОПРОТВЕТ». Хаяма сдвинул кеп на лоб и озадаченно почесал в затылке. Хотел было пнуть будку снова, чтобы заставить робота сказать что-нибудь еще, но потом заметил на стекле белую табличку с инструкцией: «Задайте интересующий Вас вопрос, опустите монетку — и наш уникальный автомат ИЗ-18 даст Вам пророческий ответ!»
Робот стоял абсолютно неподвижно, но, кажется, внимательно наблюдал сквозь синее стекло. Интересно, какие у него глаза? Зачем их так спрятали? Хаяма рассеянно пошарил по карманам, нащупал пару мелких медных монеток и задумался, чего бы спросить. Потом ухмыльнулся, кивнул сам себе и потер все еще нывшее плечо:
— Каков шанс, что наш новый хозяин подавится рыбной костью?
И опустил монетку в прорезь. Не то чтобы он был мстительным… но прежний распорядитель нравился всей труппе гораздо больше!
В будке что-то защелкало, зазвенело, заскрежетало — Хаяма невольно затаил дыхание в ожидании чуда, как в детстве. Робот плавно склонил голову набок, словно в задумчивости, после чего выдал:
— Зависит от соотношения высокого давления со злостью,
Процента поглощаемых консервов и скелетов рыбных
И роста прогрессии обиженных и слов обидных.
Хаяма особо ничего не понял, но все равно приоткрыл рот в восхищении — ему никогда не удавалось так ловко обращаться со словами! Даже совсем не было жалко второй монетки, которую он пихнул вместе со следующим вопросом, совершенно произвольным:
— Почему люди не умеют летать?!
Ему даже не столько нужен был ответ, сколько хотелось снова услышать голос — приятный, мягкий, без механических ноток. Он доносился сквозь динамик сбоку, и Хаяма положил ладонь на сетку, желая ощутить вибрации кожей.
На этот раз робот размышлял дольше, прежде чем нараспев произнести:
— Должно сперва научиться стоять,
На двух, трех и четырех ногах,
Превозмочь пред небом страх
И о крыльях мыслью воссиять!
Рифмы были немного неуклюжие, но забавные, Хаяма радостно ухмыльнулся, шаря по всем карманам в надежде на еще хоть одну завалившуюся за подкладку монетку, но в следующее мгновение его резко схватили за воротник и оттолкнули в сторону, грубо приказав:
— Вали отсюда, пацан!
Хаяма раздраженно зашипел, обиженно поправляя одежду, но в драку лезть не стал: одолеть двух широкоплечих и вооруженных мордоворотов ему было не под силу.
Грузный важный господин в дорогом пальто с бобровым воротником — бобров Хаяма знал хорошо, у дрессировщика в труппе был с ними номер — остановился перед будкой с роботом. Его охранники-мордовороты столбами замерли за спиной своего хозяина. Тот небрежно опустил монетку в прорезь и спросил:
— Какого результата мне стоит ждать от выборов в Совет?
Хаяма с трудом подавил желание хлопнуть себя ладонью по лбу: вот почему лицо этого господина таким знакомым показалось — агитационные листовки с ним были расклеены на каждом углу и фонарном столбе!
На этот раз робот ответил сразу же:
— Стремительный взлет наверх и победный свет!
Политик снисходительно улыбнулся и покачал головой, направляясь вниз по улице:
— Какая умная машина, говорит ровно то, что я хочу услышать!
Хаяма проводил его и мордоворотов неодобрительным взглядом, потом снова подскочил к будке, всматриваясь в красивое металлическое лицо, изучая каждую черту и стык пластин, высматривая винтики и шестеренки. Очень хотелось поговорить с роботом еще, а желания возвращаться обратно в цирк по-прежнему не было.
Робот привлекал внимание многих прохожих — Хаяма каждый раз благоразумно отходил в сторону, не желая, чтобы его снова грубо отталкивали — но большинство просто какое-то время смотрели и шли дальше, не решаясь платить. Какой-то хмурый очкарик, задав вопрос, потом раздраженно постучал кулаком по стеклу — вероятно, ему не понравился услышанный каламбур.
Хаяма проторчал на перекрестке до полуночи. Очевидно, мэр решил сделать местным жителям и гостям города такой необычный подарок в честь праздника: будка казалась совсем новенькой и чистой, словно ее поставили тут только вчера. Когда улицы опустели и усталый фонарщик с лестницей наперевес погасил все фитили, погружая город во мрак, у обочины припарковался черный парокар с большим прицепом. Из него вышли двое — Хаяма настороженно наблюдал из-за угла — задернули занавеску на будке, а потом подняли и осторожно погрузили в прицеп, как что-то очень ценное и хрупкое. Хаяма опечаленно вздохнул: вполне логично, нельзя оставлять такой механизм без присмотра на ночь, иначе каким-нибудь вандалам наверняка пришла бы в головы идея удивительного робота разломать и разобрать по винтикам, чтобы понять, как он устроен.
Но на следующий вечер будка снова стояла на том же месте.

[Гость]

изуяма 2/3

Хаяма в цирк возвращаться так и не стал — теплая весенняя погода позволила спокойно переночевать под мостом. С утра он показал пару простеньких фокусов на рыночной площади, на заработанные медяки купил себе свежую медовую лепешку, а остальное припрятал. Правда, его пытался прогнать сварливый торговец рыбой, и Хаяма в отместку стащил с его прилавка жестяную банку консервов.
Торжественные празднества в честь Дня Империи обычно продолжались целую неделю, и улицы бдительно патрулировали солдаты в нарядных мундирах — правда, совсем не много, не то, что в столице. Хаяма на всякий случай их сторонился, не желая угодить в темницы за бродяжничество. Вряд ли новый хозяин согласится его выкупить – акробатов в труппе хватало…
Вечером Хаяма снова пришел на перекресток и все не потраченные на еду деньги использовал для общения с роботом. Каждый услышанный каламбур улучшал настроение, Хаяме хотелось широко улыбаться и рассказать роботу в ответ что-нибудь забавное и интересное. В итоге он не удержался и действительно рассказал — про труппу, про их представления, про разные неудачные фокусы и казусы вроде сбежавших гепардовых черепах, которых они потом ловили по всему городу. Почему-то казалось, что робот его внимательно слушает, и Хаяма, на мгновение позабыв, что его собеседник неживой, даже показал ему несколько акробатических трюков. Прохожие косились с удивлением, но не мешали, кто-то даже кинул в упавший на тротуар кеп пару медяков, позволивших задать еще два вопроса.
И Хаяма неожиданно поймал себя на мысли, что по труппе совсем не скучает: там были неплохие люди, но все — чужие.
Он был подкидышем, найденным в картонной коробке, родителей его никто не знал. Хаяма вырос сорняком и хулиганом, без родичей и близких друзей. У него была только старшая сестренка, которая всегда о нем заботилась и защищала, но ее два года назад забрал из цирка и куда-то увез один богатый аристократ с доброй улыбкой. Сестренка хотела взять Хаяму с собой, но он убежал и спрятался, чтобы не мешать ей в новой жизни — аристократам может быть нужна красивая девушка (даже когда она не совсем девушка), но не ее шумный-бестолковый младший брат.
Все это Хаяма открыто разболтал роботу и признался, что у него даже вещей личных совсем почти нет, только имя, которое написали на коробке — и то оно, скорее всего, было произвольной комбинацией слов. Но все равно именем Хаяма жутко гордился и считал самым ценным своим имуществом, поэтому представился не сразу и с торжественным поклоном, которым было принято завершать наиболее удачные представления.
А потом шагнул ближе, уткнувшись носом в холодное стекло напротив лица робота, и на последний медяк с удивившей его самого серьезностью задал последний вопрос:
— Как тебя зовут?
Механизм заскрежетал-зазвенел, но робот не шевельнулся, словно автомат дал сбой. Хаяма уже успел разочарованно закусить губу и раздумывал, не пнуть ли снова будку, как из динамика донесся мягкий голос:
— Мое имя — изумляющий шелест, шуршащий в ветвях.
И все, даже без рифмы! Хаяма открыл было рот, собираясь объявить, что в таком случае сам придумает роботу имя, но вовремя заметил вчерашних мордоворотов и политика с бобротником — кажется, привычка каламбурить оказалась заразна — и поспешил на всякий случай отбежать в сторону.
Политик приблизился к будке, снова со снисходительной улыбкой задал какой-то вопрос, а потом направился к большому особняку с колоннами, выходившему фасадом на перекресток. Хаяма удивленно присвистнул — он бы тоже не отказался от такого дома… Тем более, если напротив него будет стоять будка с изумляющим роботом!
Синие огни фонарей над городом были похожи на светлячков. В детстве Хаяма с сестренкой, когда труппа разбивала лагерь где-нибудь в поле, бегали и ловили настоящих живых светлячков, так загадочно мерцавших во мраке. Интересно, понравились ли бы они роботу, если б он их увидел? Если б тоже мог побегать в поле, а не просто неподвижно стоять, как манекен в витрине?
Хаяма вернулся, сел прямо на холодные булыжники тротуара и прислонился спиной к будке. Непривычным и странным казалось то, что робот так надолго и основательно завладел его вниманием, а не забылся на следующий же день, как это обычно бывало: Хаяма быстро чем-то увлекался, но всегда так же быстро находил себе новую забаву. А в этот раз… уходить никуда не хотелось. Хотелось поговорить свободно, без монет, а еще лучше — взять робота за руку, наверняка холодную и гладкую, и увести гулять за собой по городу, показать шумный праздничный рынок, звезды в реке и дымящие трубы фабрики, похожие в темноте на спящего дракона.
Все сильнее становилось желание сбежать из цирка насовсем и найти себе новое место, где будет лучше и свободней.
На следующее утро Хаяма устроился грузчиком на рынок — подработка позволила снять угол на ночь на постоялом дворе и сходить в бани. И каждый вечер он обязательно возвращался на перекресток к будке, словно зачарованный. В груди при одном взгляде на робота разливалось непонятное и незнакомое тепло, от которого почему-то было грустно и одновременно легко.
Так продолжалось, наверное, дня два или три. А потом Хаяма прибежал на перекресток уже совсем поздно вечером, когда прохожих на улицах почти не осталось, и большинство фонарей успели погасить. Черный парокар с прицепом, похожий на гигантского жука-скарабея, уже стоял возле обочины, но техники пока не успели погрузить будку и, очевидно, куда-то отошли.
Хаяма резко затормозил перед будкой, прижался ладонями к холодному стеклу, пытаясь отдышаться. Ему отчего-то было тревожно, и в то же время все внутри пело от непонятного ожидания-предвкушения. По-прежнему прижимая одну ладонь к стеклу, он торопливо пихнул монетку в прорезь, только потом сообразил, что сначала нужно было задать вопрос, замешкался, пытаясь придумать, что хотел бы узнать…
А в следующее мгновение робот вдруг дернулся, наклонился вперед — и тоже прижал свою ладонь к стеклу, прямо напротив пальцев Хаямы. И негромко, но очень серьезно попросил:
— Пожалуйста, уходи.
А Хаяма во все глаза смотрел на его правое ухо — не медное и не алюминиевое, вообще не металлическое. Потом сглотнул, перевел взгляд на серебристую ладонь, на которой четко выделялась линия жизни и скатавшиеся комочки краски. Так и не смог выдавить ни слова, медленно кивнул, резко развернулся и отбежал прочь — к уже знакомой точке наблюдения неподалеку, спрятался за столбом погашенного фонаря, растворяясь в ночных тенях. Сердце в груди колотилось гулко и быстро.
Долго ждать не пришлось. Сначала он заметил, как из особняка на ежевечернюю прогулку вышел политик, в сопровождении своих неизменных охранников, и неторопливо направился к будке. Хаяма раздраженно фыркнул, а потом обратил внимание, что навстречу политику по тротуару шел высокий аристократ в цилиндре, темном пальто и белых перчатках, зябко потирая ладони. Охранники тоже его заметили, насторожились, напряглись, демонстративно поигрывая мускулами — на своего хозяина они даже не смотрели, очевидно, привыкнув уже к роботу и не видя в нем никакой угрозы.
Политик остановился перед будкой, поправил свой бобротник, потом холеной рукой опустил в прорезь монету и спросил:
— Ждут ли меня сегодня какие-то сюрпризы?
Аристократ довольно быстро приближался, зажав под мышкой трость и глядя только себе под ноги.
Робот, который успел опустить ладонь, словно ничего и не было, склонил голову набок и непривычно коротко ответил:
— Только неприятные.
А потом все произошло стремительно и почти одновременно, Хаяма успевал уследить за событиями только благодаря натренированной быстроте реакции.
Стекло будки вдруг резко и бесшумно отъехало в сторону, робот качнулся вперед и с размаху вонзил в шею политику, прямо под воротник, небольшой шприц.
Охранники развернулись к нему, но слишком поздно.
Из окна припаркованного неподалеку парокара высунулось дуло винтовки, раздались два негромких хлопка — и оба мордоворота повалились на тротуар с дротиками в бритых загривках.
Аристократ ускорил шаг, быстро оказался рядом и помог удержать тяжелое грузное тело. Робот ловко и гибко выскользнул из будки, выхватил из нее плащ с капюшоном, накинул себе на плечи, пряча броский наряд. Аристократ погрузил политика в будку, задвинул стекло и задернул занавеску, а потом с улыбкой похлопал робота по плечу.
И Хаяма, буквально приплясывавший от нетерпения, не удержался и бросился к ним с радостным возгласом. На бегу ловко увернулся от выпущенного в него дротика, поднырнул под руку удивленного аристократа, обхватил за пояс своего робота — неожиданно теплого, мягкого и совсем не металлического, очень обнимательного — и возбужденно затараторил:
— Я знал, я знал, что ты настоящий!!! Я так рад!!!
Синяя стеклянная пластинка упала на тротуар и, кажется, разбилась, но это было совсем не важно, потому что на Хаяму смотрели изумленные серые глаза, огромные и невозможно красивые, и вблизи стало безошибочно понятно, что металлические пластинки на лице были просто нарисованы.
Дверь парокара громко хлопнула, наружу, приглушенно ругаясь, выскочил с винтовкой наперевес один из техников, но его удержал аристократ со словами:
— Тише, тише, друг мой, пусть сами разберутся.
Хаяма полностью сосредоточил внимание на своей добыче, жадно ощупывая в желании убедиться, что он правда настоящий, живой и реальный, и требовательно спросил:
— Так как, как, как, как тебя зовут на самом деле?!!
Робот медленно и удивленно моргнул, а потом все же ответил знакомым мягким голосом, который без динамика казался еще красивее:
— Изуки Шун.
Хаяма вспомнил про «изумляющий шелест» и победно ухмыльнулся, радостно демонстрируя оба клыка. Потом рассмеялся, потому что удерживать счастье внутри было слишком сложно, и обнял покрепче, признавшись:
— А я уже начал думать, что правда влюбился в робота! Это было бы немного глупо и очень грустно!
Кажется, Изуки смущенно покраснел, хотя этого было почти незаметно под гримом — только оставшееся незакрашенным ухо очаровательно порозовело, из-за чего тут же захотелось его укусить.
— «Немного» глупо?.. — проворчал техник с винтовкой, раздраженно поправляя очки — кажется, это был тот самый тип, который в ответ на какой-то каламбур ударил кулаком в стекло будки.
— Хьюга, не ворчи, — добродушно укорил аристократ.

[Гость]

изуяма 3/3

Хаяма покосился на будку с бессознательным политиком — так ему и надо, нечего обижать бобров! — и вновь повернулся к Изуки, недоверчиво выдохнув:
— Как у тебя получалось так долго оставаться неподвижным?!
Сам Хаяма был неспособен длительное время сохранять одну позу даже во сне, постоянно нетерпеливо ворочался, а уж стоять или сидеть, не шевелясь, был вообще не в состоянии.
Изуки вдруг улыбнулся, так задорно, что эту улыбку нестерпимо захотелось сцеловать или слизнуть с его лица, прижал указательный палец к губам и доверительно признался:
— Только благодаря долгим тренировкам! В детстве я хотел стать мимом. Почти прошел мимо этой карьеры — но в итоге навыки все же пригодились…
Хаяме очень хотелось дослушать, но он единственный стоял лицо в ту сторону, где упали охранники, и поэтому первым заметил, как одни из них приподнялся и потянул из-за пазухи револьвер. Предупреждать остальных было некогда, поэтому Хаяма выхватил из кармана забытую жестянку с рыбными консервами и прицельно метнул прямо в висок мордовороту, наконец расплатившись за грубое таскание за шиворот. Тяжелое тело рухнуло обратно на тротуар.
Аристократ и очкарик одновременно удивленно оглянулись, посмотрели друг на друга и синхронно пожали плечами. Хаяма решил их игнорировать — Изуки, который даже не пытался высвободиться из цепких объятий, был куда интересней — но потом сзади вдруг раздался негромкий серьезный вопрос:
— Ты ведь Котаро?
Хаяма вздрогнул и быстро обернулся. Аристократ разглядывал его очень внимательно и почему-то виновато, со вздохом потер ладонью затылок и признался:
— Когда я узнал, что ваша труппа с гастролями в этом городе, то зашел за тобой, но тебя там давно не видели.
Хаяма недоверчиво замер, внимательно вгляделся в добродушное лицо — а потом резко вздрогнул, инстинктивно толкнул Изуки себе за спину и обвинительно ткнул пальцем:
— Ты!!! Ты тот самый, который похитил сестренку!..
Мысли вихрились и путались в голове, он совершенно растерялся, не зная, что делать и как реагировать на такое внезапное совпадение.
А аристократ только снова вздохнул и пробормотал:
— Поверь, не для себя…
В следующее мгновение очкарик почему-то ударил его прикладом винтовки под ребра, скривился и процедил, с ненавистью глядя на будку:
— Мы потратили целых четыре дня, хотя все можно было сделать гораздо быстрее и проще! Этот план был совершенно идиотским и бесполезно навороченным!
— Но он сработал, — возразил Изуки, выступая вперед и расправляя плечи под раздраженным взглядом. — Мы узнали, что наша цель увлекается техническими новинками, так что это был гарантированный способ привлечь внимание…
Очкарик заскрипел зубами от ярости, опасно взмахнул винтовкой и почти прошипел:
— Это самодовольный урод получил право на кресло в Совете только потому, что его люди захватили во время вылазки Митобе и Цучиду!
Хаяма, не особо понимая, что и почему происходит, на всякий случай снова заслонил Изуки собой.
Но аристократ наконец оправился от удара, выпрямился и удержал очкарика, уронив тяжелую широкую ладонь ему на плечо. Добродушное лицо вдруг стало жестким, почти пугающим, когда он спокойно и уверенно пообещал:
— Мы их вытащим, не волнуйся. Узнаем, где они, и вытащим.
И Хаяма, кажется, наконец-то начал догадываться, что происходит.
На смутные слухи про повстанцев, самоубийственно недовольных политикой Империи, их труппа периодически натыкалась в самых разных городах, но Хаяма раньше никогда ими не интересовался: власть он тоже не любил, потому что ничего хорошего от нее не видел, но с нехарактерным для себя благоразумием держался от политики подальше.
Видимо, до настоящего момента.
Изуки посмотрел на него, неуверенно и взволнованно, из-под полуопущенных ресниц, соблазнительно прикусил нижнюю губу и наконец выдохнул:
— Ты… пойдешь с нами?
Хаяма застыл, уставившись на его рот, красный и одновременно серебристый от грима, потом встряхнулся и с искренним возмущением воскликнул:
— Эй, это я задаю глупые вопросы! А ты отвечаешь рифмами и каламбурами!
Изуки удивленно моргнул, а потом улыбнулся с ослепляющей искренней радостью, и Хаяма все-таки не удержался, быстро качнулся вперед и поцеловал его в щеку — просто потому, что она оказалась ближе всего.
И тут же отстранился, скривившись и отплевываясь от неприятно горькой краски. Изуки хихикнул и, кажется, собрался что-то сказать, но Хаяма не позволил: ухватил его ладонью за затылок, не давая отстраниться, и поцеловал всерьез. Грим на губах смазался, и можно было спокойно покусывать их, не опасаясь наесться краски, а рот у Изуки был теплый и мягкий, совсем не как у робота. Хаяма целовал с жадностью, боясь куда-то не успеть и упустить, не решаясь дышать от восторга, особенно когда Изуки начал осторожно отвечать, обвив руками шею Хаямы и прижимаясь ближе. Кажется, очкарик что-то раздраженно проворчал, но Хаяма отмахнулся, как от бесполезного шума.
Наконец добычу все же пришлось выпустить, чтобы отдышаться. Кажется, Изуки покраснел еще сильнее, но вдруг снова хихикнул, протянул руку и самыми кончиками пальцев аккуратно вытер щеку Хаямы, шепнув:
— Ты весь в краске… Можно сказать, что у тебя только что был очень красочный опыт!
И в мыслях словно взрывались праздничные фейерверки и мерцали светлячки. Хаяма готов был весь измазаться в краске с ног до головы, лишь бы повторять такой опыт почаще!
Стоило наконец сбежать из цирка, чтобы получить столько замечательных вещей сразу: приключения, предстоящее воссоединение с сестренкой и своего собственного персонального робота (тем более если на самом деле он совсем не робот).

[Гость]

ну да ну да

[Гость]

рейтинга снова нет,

мидотака всех заразила: то ХьюЛео потрахаться не могут, теперь вот Изуяма

[Гость]

я аокисер, и меня кисехаи гораздо меньше раздражают, чем кисемацу
а я пока не понял, раздражают или нет

[Гость]

а я пока не понял, раздражают или нет

ну просто если про кисехаи всерьез браться, там можно много всего расписать, про соперничество, про зависть, про зацикленность одного на другом, вот этот эпизод с девушкой, и там в каноне еще есть момент, где Хайзаки на Кисе нацеливается практически сразу, и вот этот его буллинг можно подать как латентность реакцию подростка на раздражитель, который не понял, что на самом деле это сексуальное влечение, ну и так далее.
интересный пейринг, на самом деле. в отличие от.

[Гость]

нацеливается практически сразу

нацеливается практически сразу как видит (слова из фразы потерял)

[Гость]

только реакция кисе вообще нулевая

[Гость]

ну просто если про кисехаи всерьез браться, там можно много всего расписать

вот если бы это еще порно закончить
а ты не автор?

[Гость]

вот если бы это еще порно закончить
не могу порно закончить, потому что Аомине др.

[Гость]

а я как раз и дописал

ого-ого, спасибо
пожалуй, скопирую куда-нить и буду периодически перечитывать

я не люблю Хьюгу, с первого взгляда не люблю, но обоснуй для внезапно!гей еще будет, для леохью в этом и заключается основная идея
с Ханамией вряд ли что-то делать буду, в этой истории так его и вижу, чем дальше, тем больше психом, и взрослый он - это селфдестракшн харрикейн
Лео... ну-у, он не воспринимает все слишком серьезно, в том числе и себя, в их с Ханамией квартире вторая драма квин долго не протянет, поэтому он такой - легкомысленный, пока не приперло, а потом еще чуть-чуть. Если он что-то говорит или думает, это не значит, что так все и обстоит на самом деле

а куски без юмора и отсылок писать легче, но я люблю с юмором и отсылками слишком много классики перечитала в подростковом периоде, скучища смертная, ну ее
спасибо, что так подробно расписал! надеюсь, поможет

[Гость]

потому что Аомине др.

мухи отдельно

[Гость]

ну просто если про кисехаи всерьез браться, там можно много всего расписать, про соперничество, про зависть, про зацикленность одного на другом, вот этот эпизод с девушкой, и там в каноне еще есть момент, где Хайзаки на Кисе нацеливается практически сразу, и вот этот его буллинг можно подать как латентность реакцию подростка на раздражитель, который не понял, что на самом деле это сексуальное влечение, ну и так далее.
и правда, интересный) но как-то односторонне хотя я б зачел

[Гость]

мухи отдельно
эта муха свою котлету не отдаст

[Гость]

автору последнемго квартета

я не люблю Хьюгу, с первого взгляда не люблю, но обоснуй для внезапно!гей еще будет, для леохью в этом и заключается основная идея

О_о а зачем ты пишешь ХьюЛео? Ты Хьюгу и в своем фике не любишь?

[Гость]

эта муха свою котлету не отдаст

да нет, это просто ты - шиппер другого пейринга

[Гость]

квартетоавтору

слишком много классики перечитала в подростковом периоде, скучища смертная, ну ее

так не надо классику, можешь хоть Дэна Брауна читать. да хоть Коэльо, прости господи. это небольшая плата за то, чтобы не писать фикбук

[Гость]

О_о а зачем ты пишешь ХьюЛео? Ты Хьюгу и в своем фике не любишь?

ну да, я персонодрочер, в пейринге обычно люблю кого-то одного, чтоб двоих - это редко
пишу по заявкам отсель, изначально первую часть продолжать не собирался

[Гость]

ну да, я персонодрочер, в пейринге обычно люблю кого-то одного, чтоб двоих - это редко

а слабо зашипперить другой пейринг, где тебе оба нравятся? потому что реально хуйня выходит, когда персонажа не любишь.

[Гость]

договорились влияние классики уже называют фикбуком

[Гость]

влияние классики уже называют фикбуком

шта?